– Про странного Валентина и башню с часами пленник сказал впервые. Считай, вспомнил чего не знал, – покачал я головой. – Но я даже уточнил у него. Вроде как этого он раньше никому не говорил. Зато, по его словам, раньше он упоминал куда более жирную зацепку. Бордель «Красный куб» или что-то в этом роде, по-русски он не особо понимает, как ты знаешь.

– Купол, – быстро поправил меня Арсений. И под моим вопросительным взглядом тут же дополнил: – Память предшественника вдруг отреагировала. И что же получается? Никаких упоминаний о борделе в отчётах не было.

– Вот и я говорю, – вздохнул я. – Либо на каком-то этапе информацию вычеркнули, либо нашему наёмнику привиделось, что он уже рассказывал об этом.

– Хочется верить во второй вариант, – нахмурился великий князь.

– Но мы-то с тобой понимаем, что, скорее всего, столкнулись с первым, – отозвался я.

«Моей жене Софье Александрит», – гласила едва заметная гравировка с внутренней стороны кольца.

Софья не сразу заметила её, обнаружив только на третий день после того, как Аскольд сделал предложение. Девушка часто надевала кольцо, когда никто её не видел. А в свободное время иногда его разглядывала. И крайне удивилась, когда впервые прочитала надпись, сделанную мелкими буквами.

«Каков наглец! Уже и имя рода придумал!» – подумала она тогда с восхищением. И даже не почувствовала обиды, что Аскольд выбрал имя рода единолично, не посоветовавшись с будущей супругой. В этом вопросе у Софьи не было предпочтений.

Ведь нельзя назвать новый род «Рюриковичи».

А имя «Александрит» звучало непривычно для русского слуха, чем сильно выделялось из общей массы.

Но Софья была почему-то уверена, что это имя подойдёт роду Аскольда. Да и ей, откровенно говоря, нравился выбор жениха.

Да, тогда она считала Аскольда своим женихом и будущим мужем. Пусть так и не дала ему прямого ответа, занятая размышлениями о том, что нужно сделать, чтобы сразу создать боярский имперский род, что попросить в приданое…

Софья Троекурова в очередной раз прокручивала в голове события минувших дней и вертела в пальцах дорогое сердцу кольцо, сидя на кровати в своей комнате в московской усадьбе князей Выборгских.

– Колечко на память, колечко… – тихо пропела она и уткнулась лицом в подушку.

Девушка не знала, сколько она просидела в такой позе – до тех пор, пока в чувство её не привёл осторожный стук в дверь.

Быстро спрятав кольцо под подушку, Софья, повысив голос, проговорила:

– Войдите!

– Доченька, это я, – сказал князь Выборгский за дверью.

– Входи, пап, я одета, – вздохнула девушка. Она сначала подумала, что это служанка, а тут сам князь.

Антон Иванович зашёл в комнату и скользнул взглядом по домашнему платью дочери.

– Соня, к тебе есть серьёзный разговор. Спустишься со мной в библиотеку?

– Хорошо.

Софья вместе с «отцом» молча спустилась по лестнице в холл, и, миновав коридор, вошла в небольшую библиотеку. На журнальном столике уже стояли две чашки с чаем и вазочка с фруктами. Князь жестом предложил девушке занять одно из двух кресел.

– Ты, главное – помни, доченька, – проговорил он, тепло глядя в глаза Софье. – Всё, что я делаю, я делаю ради твоего блага. Я твой самый надёжный союзник и желаю тебе только добра.

– Да, отец. Конечно, – кивнула Софья удивлённо. – Я никогда в тебе не сомневалась и не буду сомневаться.

– Вот и славно, – улыбнулся князь Выборгский. – А теперь вам стоит во всём хорошенько разобраться.

Он вернулся к дверям библиотеки, открыл их и подал кому-то знак.

Софья услышала шаги.

Отчего-то они показались ей очень знакомыми. Девушка встала с кресла.

Шаги приближались, и…