– Буратино! – хрипит голос сзади.

Что-то впечатало человека в стену траншеи так, что, казалось наружу торчат только глаза. Но нет, там еще есть рот и этот рот выдавливает хриплые слова:

– Буратино! Суки! Буратино! По своим! Суки!

Что еще за “Буратино”? Наверное впечатанный в стену человек бредит. Да и я, похоже брежу. Все это не более, чем бред. Может быть это даже предсмертный бред, уж больно нереально-запредельным было злое раскаленное нечто. И тут Вадим вспомнил: "Буратино", так назывались системы залпового огня, выстреливающие реактивные снаряды с термобарическим зарядом объемного действия. Он даже видел эти приземистые бронированные машины с кассетой пусковых установок. Были еще более современные "Солнцепеки", но их, по слухам разнесли в пух и прах беспилотники врага. Так вот чем было то страшное и раскаленное! …Впечатанный в стену траншеи боец перестал хрипеть и теперь смотрит на Вадима бесстрастными, быстро стеклянеющими глазами. Но вот же сволочи! Так мило назвать машину для убийства! Садисты с извращенным чувством юмора! Впрочем, в этом мире, мире жестокой войны, происходило порой и не такое и за свои неполные сутки на фронте он многое понял, очень даже многое.

Оказалось, что существует два мира. Где-то там в далеком Питере находится лучший из них: прекрасный мир Леси, мир мамы, мир астрофизики, мир уютных кафе, вежливых людей и бесконечной ценности человеческой жизни. Там все мило и уютно, там тебя защищают мудрые законы и законопослушные люди, по крайней мере именно так это выглядит на первый взгляд. Может быть и там не все так уж радостно и поди знай, что творится в головах вежливых людей и насколько они законопослушны. И все же в том мире хочется жить. А здесь, в чужой стране, где по какому-то недоразумению люди говорят на твоем языке, правит совсем иной закон – беспощадный закон войны. Он позволяет многое, может быть даже все или почти все. В соответствии с ним, с этим законом, мужчины – цель, дети – помеха, а женщины – добыча. Но за вседозволенность надо платить и платой будет жизнь. Даже если тебя не нужна такая вседозволенность, то и тогда тебя все равно ждет смерть, столь же бессмысленная и бесполезная. Нет, в этом мире я жить не хочу и не буду. Но вот что интересно: в последние дни и часы тот далекий мир Питера начал отдаляться, становясь бесконечно далеким. Право слово, да существует ли он вообще, этот прекрасный мир? И существовал ли он когда-либо? Нет, конечно же не было ни Питера, ни Леси, ни кафешек и все это была лишь навь, морок. Ведь не могут же сосуществовать на одной планете и чистенькие кафешки с воспитанными людьми и женщины с распоротыми животами посреди улицы! Но и сегодняшний мир, мир войны, не должен, просто не имеет право существовать. Забыть! Забыть все, как сон и уйти, уйти куда угодно, лишь бы подальше отсюда.

Кряхтя и шипя от боли в обожженных руках, он вскарабкался на бруствер. Мир изменился. Сзади больше нет ни верб, ни последней стены барака, а спереди не видно людей, лишь стелится буро-черный дым, скрывая пашню. Подул ветер и сквозь серо-бурое стал виден огромный танк, погрузившийся в землю до середины катков, возвышаясь подобно огромному матово-черному монументу. Почему он черный? Но думать не хотелось, ни о танке, ни о том куда исчезли усталые люди в серо-зеленом. Думать вообще не хотелось и он пошел туда, откуда выползли танки и откуда вышли усталые люди. Почему именно туда? Наверное ему хотелось уйти подальше от черных луж или ему было просто все равно куда идти, потому что оставаться на месте было невыносимо страшно. Он поднял голову и увидел лишь равнодушные весенние облака на равнодушной голубизне неба, такой чистой и такой безразличной к тому, что вытворяли люди внизу. И тут мир изменился еще раз…