– Девочка, иди ко мне. Мы нужны друг другу. Это же твои слова. Ты устала. У тебя грёзоподобная дезориентировка29. Это просто был кошмар…

Хищник приложил максимум старания к последующей амнезии, пока память, замученная и перекроенная его вмешательством, не ухватилась за чёткий эпизод…

– Лжец! Я тебя не знаю! – Я припустила от него вниз по лестнице. Рассудок ускользал, оставляя в растерянности и хаосе. Выскочила в тёмный атриум. Пустынный гулкий холл. Дверь. Кованая ручка. И его рык за спиной:

– Чёрт! Пусть сдохну, но исправлю твоё повреждённое сознание. Прямо сейчас! – Платье ювелирно рассекалось бритвенно острыми клыками. Жадные губы рвались к обнажённой коже. Когда же напористый раздвоенный язык тараном внедрился в лоно, я захлебнулась криком. А хищник уже овладевал мною стоя, прямо у двери и сминал меня в объятиях. – А таким? Знаешь? Узнаёшь меня? – Погружаясь рваными мощными точками, он всматривался в мои глаза и заклинал. – Не отдам! Не отпущу! Я твой мужчина. Твоё чудовище! Твоё!

Распятое тело мне не принадлежало. Руки над головой в мёртвой хватке его пальцев. Я окунулась в его родной запах и уже рыдала: «Не чудовище! Ты мой мир, мой дом», – оплела его ногами, притягивая ещё ближе. Практически сливаясь с ним. И смогла зацепиться только за кадык. А жаждущие губы и язык уже безумствовали на его шее. Оглушающий рёв, и далёким эхом донёсся его срывающийся голос:

– Люблю безумно. Больше жизни. Схожу с ума. Отче, если Ты слышишь, помоги ей! Не контролирую себя. Я жажду-у… – Вбиваясь в яростном темпе, он противоборствовал себе. В нечеловеческих глазах с вертикальным зрачком стояли слёзы. – Я сумасшедший по тебе. Такой голодный. Боюсь коснуться, травмировать тебя, замучить необъятной жаждой. Запрети! Останови меня-а…

Я была в эпицентре смерча – парализованная и дезориентированная. Не существовали ни линейное время, ни пространственные границы. Остались только ощущения. Я отстранённо удивилась: «Сколько я уже не дышу?», но здесь, под напором одичавшей анаконды, через удушающие поцелуи и головокружение, я увидела единственное решение всех его внутренних конфликтов:

– Сбрось щиты!

– Не знаешь, о чём просишь. Я не тот, кого ты во мне видишь.

Осознавая его внутреннее ожесточение, я взмолилась в отчаянные глаза:

– Ты выстроил блокаду, когда был одержим. Нам больше не нужна преграда. Я нужна тебе. Тебя душит не жажда. А твоя самоизоляция. Не блокируй свою сущность! Отпусти! – Параллельно с отчётливым тремором, рождённым его потрясением, я ощущала шквальный огонь поцелуев и убеждалась, что стена нашего отчуждения просела. И уже чувствуя зарождение неотвратимого цунами, приказала. – А теперь – стань целым. Возьми меня. Таким. – Мгновение, и тело прошило судорогой. До слёз, до крика. – Люк! – Я заставила себя разжать сведённые на его ключице челюсти и уже шептала, содрогаясь в непрерывной череде оргазмов. – Хочу тебя. Всего. Только не уходи. Не останавливайся.

– Никогда. – Толчки стали глубже, дыхание – свистящим. Заточенный на цели, хищник нёсся неуправляемым составом. Уже захлёбываясь, я чувствовала, как моё наслаждение порождает ответную реакцию. Его извержение походило на вулкан. Пространство резонировало рычащими раскатами. – Ты только моё Небо. Только мои крылья. Люби меня. Ещё… – Волны хриплого баритона расходились колебанием во всём теле и, высвобождая огромное количество тепла, вызывали необратимые структурные изменения. Я пылала и осознавала, что уже не прежняя Камилла. Переживая своего героя, я становилась его частью.

Взгляд сфокусировался на цветовом пятне. Сознание обнаружило признаки реальности. Я рассматривала букеты, расставленные в вёдрах на полу, и удивлялась перемене. Там, в изоляции от внешнего мира я разделила не просто близость. Я испытала единение. И увидела Его. Передо мной предстала Личность – цельная, подлинная, ослепительная. Мой Херувим. Могучий воин – такой, каков он есть, каким изначально создан. Во всём превосходстве силы. Мой субъективный мир перевернулся. Не осталось ничего сокровенного или личного, чтобы я не разделила с любимым. Всё было подчинено ему. Я поклонялась своему земному богу, осознавая необратимую зависимость от каждого его вздоха.