Младший офицер раскрыл перед женщиной дверь и помог ей выйти, Женя вышел с другой стороны и потянул за поводок пса. Шофер уже вынул чемоданы и сумку из багажника и опустил на асфальт, закурив. Под суровым взглядом офицера он тут же схватил вещи в обе руки и быстро зашагал в сторону самолета. За ним последовали Женя с матерью и офицер.

Их увидели издалека, и, отделившись от небольшой группы людей у самолета, к ним направился военный пилот, еще младше сопровождающего Женю и его мать офицера. Пилот кивнул шоферу, пыхнувшему в ответ сигаретой и проследовавшему дальше к самолету, пожал руку офицеру. Несколько секунд оба военных о чем-то переговаривались. Пилот пару раз взглянул на Женю и его мать и едва заметно кивнул. Юноша переводил взор с самолета, шумно урчащего турбинами, который уже был готов тронуться с места, на офицеров, крепко держа за поводок Роя. Пес смирно сидел возле его ног и любопытно обозревал новую для него обстановку. Женщина от волнения заламывала ладони.

– Жень, ты как? – она обратилась к сыну.

– А ты? – он повел плечом и подошел ближе к матери.

Та не ответила, вздохнув, и притянула его к себе, положив ладонь на плечо, приобняв, и потеребив воротник его рубашки.

А потом офицер, сопровождавший их до аэропорта, попрощался и передал Женю с мамой пилоту. Тот жестом пригласил их к самолету, чтобы посадить в грузовой отсек. Когда они сделали несколько шагов, офицер окликнул женщину. Она остановилась и обернулась, юноша вместе с ней. Пилот поторопил его следовать за собой. Евгений прибавил шаг, потянул поводок и, вывернув голову назад, несколько секунд смотрел на маму и офицера. Он что-то быстро шептал ей и, вынув из нагрудного кармана сложенный конверт, протянул его женщине. Та кивнула и сжала конверт в руках. Офицер еще что-то сказал ей, кивнув, и отступил назад. Она что-то прошептала и, развернувшись, быстрым шагом поспешила к самолету. Повернув голову и гадая, что же сказал и передал маме офицер, юноша чуть не столкнулся с возвращавшимся к автомобилю шофером, погрузившим их вещи в самолет.

Люди у самолета расходились: кто-то запрыгивал по трапу внутрь, кто-то, наоборот, отходил на земле дальше за полосу. Пилот довел Женю с матерью до грузового отсека, передав их новому военнослужащему, а сам убежал в кабину. От гула закладывало уши. Военный помог женщине подняться в полутемный отсек и указал на свободные импровизированные места вдоль тяжелых и длинных ящиков. Юноша, взяв пса на руки, отказался от помощи. Когда он сел рядом с мамой и опустил забеспокоившегося Роя у ног, военный обвел взглядом груз и крикнул людям на улице, махнув рукой. Пол завибрировал, отсек стал медленно закрываться, ограждаясь от дневного света, постепенно опускаясь во тьму. Когда отсек закрылся, что-то щелкнуло и включилось неяркое освещение.

Женя поднял глаза и быстро осмотрел других присутствующих, кто уже был в отсеке. Они не были военнослужащими. Все разного возраста: кто-то чуть старше или младше его матери, есть и пожилая пара, но ни одного ребенка. Все они молчали, некоторые готовы были расплакаться, промокая глаза платком. На их лицах застыла маска мировой скорби. Юноша подумал, что это могли быть родственники погибших агентов. И оказался прав.

Весь полет он старался не смотреть на этих людей, потерявших своих близких. Ему казалось, что все они косо смотрят на них с мамой, кидают обвинительный взгляды: они виноваты в том, что Валерий Сезонов, их муж и отец, выжил, а их собственные дети и супруги, братья и сестры погибли. Женя старался об этом не думать. Но не мог. Ему отчего-то было стыдно. Стыдно перед всеми этими людьми за то, что его отец остался жив, а других членов отряда, лучших в своем роде профессионалов, не стало.