Микроволновка гоняла тарелку по кругу, накаляя стекло до предела. Заплаканная женщина средних лет сидела напротив следователя. Перекрикивая шум, пострадавшая пыталась объяснить, что дед их с дочкой ненавидел. Она сама только после его смерти случайно от родственницы узнала, чем он занимался на острове. Не смог простить сыну, что тот взял такую, как она, в жёны. Так что он с внучкой не то, что не общался, а и не видел её ни разу вживую. Откуда она всё это взяла, мать понятия не имела. «Я на работе постоянно! – мать держала голову руками и безумным взглядом смотрела сквозь стол. – Не могла она взять и сама прыгнуть! Это всё стервы эти малолетние! Откуда они вообще взялись? Они старше неё на несколько классов, кобылы эти. Подговорить ребёнка спрыгнуть с балкона? Это кем вообще нужно быть?»

Отчаявшаяся мать принесла мне уже домой, ближе к полуночи, потрёпанную тетрадку листов на двенадцать. На что только не было способно воображение пятиклашки, я вам хочу сказать. Внезапно после коротких историй про любовь между ней и какими-то парнишками, историй, как все хотят с ней дружить, историй про её популярность, резко начиналось странное. Скажем так, ребёнок такое придумать не мог. Почерк взрослый. Мать клялась, что не покупала таких тетрадей ни в этом, ни в прошлом году. Может, девочка нашла дома или дал кто-то из родственников? Но та всё мотала головой. Даже не дослушала меня. Резко сорвалась и побежала вниз по лестнице. Пролистал страницы до самого конца. Было ясно только одно: кто-то хотел напугать девочку.

Я уставился в темноту и закурил. Даже сам себе не мог объяснить, зачем пришёл сюда. Всматривался в противоположный берег реки, в отражение пятна луны на неспокойной поверхности вод, прислушивался к глухой тишине острова. Должна была быть хоть какая-то подсказка с чёртовой тетрадкой! Тогда мне казалось, что, раскрой я это дело как надо им, по всем этим правилам, всё бы, наконец, изменилось. Умники из соседнего отдела уже неделю пытались скинуть всплывших на нас. Завалят опять говном по самое горлышко.

Среди тёмных пятен, похожих на деревья, виднелось здание санатория закрытого типа. Точнее, два его окна, в которых ярко горел свет. Наверняка такой же бедолага. Навешали лапши на уши про карьеру, а ты батрачишь потом днём и ночью за спасибо. А дома тебе все мозги скушали чайной ложечкой. Какая-нибудь замызганная, обрюзгшая стерва в халате, которую не научили как себя вести, когда ты живёшь с мужиком. Она тебя ещё и позорит перед этими ослами, бегает со своими жалобами в твой же отдел. А ты ведь эту стерву любил когда-то.

В спину дохнуло. Кто-то стоял за мной. Пришлось включить фонарик на телефоне, перед тем как обернуться. Нарушитель неуклюже бежал от меня в сторону дороги, прихрамывая на левую ногу, будто она короче на десяток сантиметров. Только через несколько минут до меня дошло, что он в пижаме, напоминающей робу. Я попытался догнать психа, но после него даже примятой травы не осталось. Всплывёт где-нибудь пузом кверху, не сегодня так завтра. Точно, всплывёт. Причём в самый неподходящий момент.

На следующий день отдел превратился в балаган. Каждый норовил у меня что-то спросить, уточнить или сдать анкету. Родственники пытались опознать тела с размытого кладбища. Смотреть там было особо уже не на что – одни кости. Поэтому я обрадовался, когда меня взяли с собой на остров. Мы пересекли реку на старенькой лодке. Вода от наводнения наконец ушла, и река усохла раза в два. Из болота выловили ещё один труп, но на этот раз почти свеженький. На нём было обычное стариковское тряпьё: какой-то свитер, спортивные треники, майка, застиранные грязные семейники, тёплые носки хендмейд и галоши. Больничную одежду им не выдавали. В чём привезли родственники, в том и ходят, пока, видимо, не окочурятся, как этот вот. Я смотрел на ноги трупа. Одинаковые, зараза. Из-за спины слышно было, как санитарка натужно вспоминала, что это за персонаж и когда конкретно он пропал. Две недели прошло, а они даже не заметили. Может, вернулся бы? Они все же возвращались? Особенно этот! Не ходячий, судя по документам.