Так я узнала, что Нерон помогал моим неудачным экспериментам найти работу. Хотя почему неудачным? Я не делала людям ничего плохого. Залечивала душевные раны, гасила ненависть и недоверие, растворяла печаль. Нерон ругался, что все это не имеет никакого отношения к поискам хороших слуг, однако я упорно выбирала тех, кому могу помочь.

Уже тогда я должна была догадаться, что мое призвание – помогать людям.

Однако меня интересовал только Нерон. Я восхищалась его знаниями о людях и о мире, его взглядами на события, происходившие на Тритари, и его научными мнениями. Где бы мы ни были, куда бы ни летали, я видела только Нерона, думала только о нем. Только его одобрение имело вес. Ему это не нравилось, он не хотел такой зависимости. Ему вполне было достаточно того, что я выполняла его приказы и училась. Сейчас я понимаю, что мое отношение к Нерону было нездоровой привязанностью, но тогда… я стремилась его впечатлить. Хотела стать его фантазией – сильной, одаренной женщиной, вместе с которой он изменит мир.


Со временем Нерон переехал на остров. Не подумайте, что однажды туда прибыли грузовые катера с мебелью и безделушками. Сомневаюсь, что у него было хоть что-то личное, кроме сотни комплектов черной одежды. Так и началось наше «вместе», самое одинокое из возможных, даже в окружении слуг и охраны. С ними я болтала и смеялась, а Нерон держался отстраненно и не допускал праздных разговоров и откровений. Со слугами он почти не общался, оставляя управление домом мне.

Нерон обучал меня теории и практике перцепции. Сам он перцептом не был и аур не видел, однако его теоретические познания впечатляли. Мы часами спорили над рисунками аур, потом я делала оговоренные изменения и наблюдала за результатами, зарисовывая их для Нерона.

А в свободное время… я не знала, чем он занимался, где бывал. Он позволил называть его на «ты», но отказался рассказывать о себе и не допускал прикосновений. Мы ели в столовой с задернутыми шторами, сидя на противоположных концах длинного стола. Асимметричная люстра освещала только мою половину стола. Бессмысленно и странно. Но при этом Нерон заботился о моем комфорте. Если я чего-то хотела или даже просто упоминала в разговоре, это тут же доставлялось на остров. Если я на что-то жаловалась, он сразу это исправлял.

Кроме тех ситуаций, когда жалобы касались его.

Он давал мне все, кроме человеческого тепла.


Однажды ночью мне приснился кошмар, страшный до хрипоты. Я проснулась на незнакомой кровати под балдахином и словно видела себя со стороны. Чужой требовательный взгляд ощущался как давление. Парализованная, я не могла выдавить ни звука. Тень рядом с кроватью пошевелилась.

– Я знаю, что ты не спишь, – раздался ядовитый шепот незнакомца.

– Уйди! – ответила я на удивление спокойно.

– С какой стати? Я твой, а ты моя. – Мужчина дернул меня за ногу, переворачивая на постели, и рассмеялся. – Ты ведь этого хотела?

– Нет, не этого.

Волна оранжевого огня пронеслась над моей головой, опаляя жаром.

– Не лги! – кричал невидимый мужчина. – Ты хотела этого! Ты всегда была неразумна в своих желаниях!

Неужели это мое будущее?!

– …неразумная! Анна! Перестань кричать как неразумная! Тебе приснился кошмар!

В мое сознание вломился голос Нерона. Он навис над моей постелью, мрачная тень в серебристом свете ночника. Жесткие пальцы сдавили плечо, причиняя боль.

– Ты кричала во сне, и я думал, что-то случилось.

Вдох. Выдох. Я в своей комнате, никакого балдахина над кроватью. Святые силы, спасибо вам, это всего лишь кошмар!

Слезы облегчения перешли в рыдания, и, повинуясь безрассудному порыву, я обняла Нерона, сбивчиво рассказывая о странном сне.