Рука Нерона дрогнула. Секунда, другая, а потом он отвернулся и распахнул дверь.

– Мы обо всем договорились, – объявил военным и ушел, не прощаясь.

А я так и осталась с протянутой рукой, ежась от неловкости и неприятного предчувствия. Словно только что добровольно прыгнула в пропасть.

Знала бы я, что годы спустя так и буду стоять перед Нероном с протянутой рукой. Но я не могла предвидеть будущее, поэтому смотрела вслед со смесью восторга и благоговейного ужаса.

Нет ничего сильнее детской мечты. Она отпечатывается в сердце, как твое предназначение. Как видение будущего, от которого ты не захочешь или не сможешь отступиться. Ни за что. Эта мечта постоянно витает над тобой, напоминая об упущенных возможностях.

***

Первая ложь обнаружилась сразу.

Нерон отправил меня на остров, а сам исчез, и я почти не видела его до совершеннолетия. Мною занимались частные учителя, они же и жили со мной на острове и несли за меня ответственность. Ко мне относились вежливо, но холодно и подчеркнуто отстраненно. Никто не обсуждал Нерона.

– У тебя семеро служащих: двое слуг, двое учителей и трое охранников, – объявил Нерон по прибытии на остров. – Учись, поддерживай дисциплину и порядок в доме. В твоем распоряжении неограниченное количество денег и воздушный катер. Если захочешь отправиться на Тритари, возьми с собой охрану. Делай что хочешь, однако тебе запрещено общаться со старыми друзьями и обсуждать меня с кем бы то ни было.

Нерон ожидал от меня слишком многого. Я, раба воли загадочного мужчины, получила право распоряжаться другими, свободными людьми. Но тогда, в восторженной юности все это не имело значения. Я бы прыгнула через собственную голову, чтобы соответствовать ожиданиям Нерона и заслужить хоть каплю одобрения. Училась изо всех сил, чтобы однажды, когда Нерон вернется, изменить мир, как он и обещал.

– Анна, запомни, я везде, – сказал он. – Не пытайся понять или анализировать этот факт, а просто прими как данность. Я обо всем узнаю. И я не люблю повторять приказы.

Нерон исчез на долгие годы, но я не нарушала его правила. Он поселил меня в сомнительном раю и при этом был уверен, что поступает правильно.

– Ты хозяйка острова, у тебя полная свобода действий, – торжественно и гордо сказал он.

Так грандиозно ошибаться мог только человек, который сам никогда не знал настоящей свободы.

Остров был моей одинокой сказкой. Ночная чернота сменялась синевой дня, вид на Тритари изумлял красотой. Огромный агрегат в ангаре регулировал температуру, атмосферное давление и поставлял кислород в наш искусственный каменный мир, в котором не было ни сезонов, ни непогоды. Прозрачный атмосферный купол сохранял ощущение единства с космосом как днем, так и ночью. Я наслаждалась красотой острова, однако очень не хватало сада. Я мечтала о траве, о деревьях и птицах. Об оживленных улицах, о смехе друзей. На острове не хватало жизни. Летая с охраной на Тритари, я радовалась шуму, толпам народа и оживленному движению.

Только когда учителя со мной не справлялись, Нерон прилетал, чтобы меня отругать. Он никогда не хвалил меня, наоборот, жаловался, что мой дар развивается слишком медленно.

– Если хочешь стать великой Анной, которая изменит мир, то прекрати истерики и учись! – повторял каждый раз.

– Я изменю мир вместе с вами?

– Да, однажды мы вместе изменим мир.

Я держалась за это обещание.

Учителя обучали меня основам перцепции и другим наукам. Сами они перцептами не были и не видели человеческих аур, однако их теоретические познания мне помогали. Наука человеческих чувств оказалась смесью математики, химии и физики. Чувства делятся на простые и сложные, и их структуре, связям и возможным манипуляциям посвящены целые тома. Древние рукописи шли сплошным текстом, без картинок. Язык на Тритари всего один, так как после ситуации с астероидами все страны без колебаний перешли на всеобщий. Однако для изучения перцепции мне пришлось штудировать древние языки.