Она не увидела, а скорее почувствовала, что Рауль появился, и медленно подняла глаза. Он сидел недалеко, держа в длинных пальцах большой серебряный кубок с вином. Граф, не отрываясь, смотрел на нее. Свои темные волосы он распустил, позволив им свободными прядями спускаться на плечи. На нем была богатая бархатная туника насыщенного зелёного цвета, ворот которой и низ рукавов были украшены орнаментом из золотых нитей.

Он сидел, слегка подавшись вперед, и Анна отметила про себя, что на его лице не играет обычная дерзкая усмешка, а в глазах не горит ставший для нее привычным обжигающий огонь. Рауль был явно погружен в свои невеселые думы, и его грустное лицо не оставляло сомнений в этом. На мгновение их взгляды встретились – и Анну пробил озноб.

Граф смотрел на нее – и в его глазах она видела целую гамму чувств и эмоций, основными из которых были грусть и тоска. Своим печальным взглядом он словно бы прощался с ней. Анна же панически боялась этого, понимая, что в его отсутствие может потерять опору для своей метущейся души. Ей казалось, что в этой далекой стране, которая до сих пор не стала ей близкой, только он и понимает ее, чувствует ее душу и одиночество сердца…

Их немой обмен мыслями длился мгновение, после которого Рауль де Крепи отвел глаза. Вскоре Анна увидела обычного ироничного и дерзкого графа. Миг его слабости, которую он позволил ей увидеть, канул в небытие.

За столом вновь присутствовал привычный для всех Рауль Валуа, который широко улыбался, опорожняя кубок с вином и наполняя ее снова, громко смеялся и разговаривал с соседями по столу, уже не поворачиваясь к королеве, к которой присоединился супруг. Анна облегченно вздохнула, прогоняя из души щемящую тоску, и позволила улыбке застыть на ее бледном лице.

И вдруг Анну пронзила мысль, от которой она похолодела. Как и матери, ей придется всю оставшуюся жизнь делить ложе и рожать от нелюбимого мужа, которому поклялась быть верной, и учить тому же дочерей, если они у нее будут, при этом мечтая о другом мужчине. О другом…

Анна судорожно сделала несколько глотков вина, отчего в голове зашумело. От грешных мыслей щеки ее запылали. Ей было стыдно за них: ведь она, венчанная перед Богом, разделила брачное ложе с мужем, но в сердце его не было, да и в душе тоже. Какой кары ждать ей от небес за свой тяжкий грех? Анна непроизвольно вся сжалась в комок, словно ее вот-вот поразит огонь небесный…

Однако ничего не произошло: молния гнева Господня в пепел ее не обратила. Её взгляд опять остановился на графе Валуа, как всегда непокорном, своенравно сверкающем черными глазами и дьявольски привлекательном. И Анне пришлось признать, что все то, чему ее учили строгие наставники в родительском доме, включая матушку, разрушилось здесь и сейчас. Превратилось в прах, когда в ее жизнь смело и уверенно вошел с дерзкой улыбкой Рауль де Крепи, пробудив в ней безумное чувственное влечение к себе.

Выходит, её зря готовили быть образцовой христианской женой и королевой, и она напрасно оберегала свою душу, храня в ней свою любовь и нежность для назначенного ей Богом и отцом мужа. Оказалось, что хранила она их совсем для другого мужчины, которым стал Рауль де Крепи, граф Валуа.

Именно с ним в своих фантазиях она была счастлива, замирала от удовольствия в его объятьях, млела от его страстных поцелуев, запускала пальцы в его шелковистые черные волосы и, охваченная пламенем чувственности, отдавалась ему вся, без остатка…

Анна медленно допила вино до дна, успокаивая расшалившееся сердце, и уже без боязни мысленно произнесла: «Да простит меня Бог за мой грех тяжкий, ибо полюбила не своего мужа!»