– Ну, давай читай. – Аарон, казалось, начал приходить в себя.

Я беру в руки знакомый текст, уже оформленный в стиле газеты «Ъ», и вдруг понимаю, что с фото к моей заметке на меня вместо промоутера Андрея Фомина, огранизатора вечеринки, смотрит Бабка, укоризненно покачивая головой. «Дура, дура», – словно читаю я по его неслышно шевелящимся губам. От неожиданности я роняю бумагу. Благо Катков, обнаружив удивительную для своего телосложения прыткость, быстро поднимает ее с пола и возвращает на стол. Взяв себя в руки, я с выражением читаю свою заметку. И что особенно приятно, Аарон и Катков действительно внимательно меня слушают и даже улыбаются в нужных местах.

– А что это за «Юниаструм-банк»? Я о таком никогда не слышал. Но образ вот этого Гагика Саркаряна у тебя хорошо получился. Хотя мне ничего не стоит написать так же, да, Жень?

– Легко. – Евгений Катков тоже откидывается на спинку стула, демонстрируя абсолютную готовность во всем соглашаться с боссом.

Я обиженно поджимаю губы.

– Знаешь, мне кажется, у тебя все же сильнее другие, не журналистские таланты. И мне нравится их развивать. – Аарон уже окончательно взял себя в руки и теперь мягко берет мои руки в свои.

Не чувствуя в себе ровно никаких сил к защите своей профессиональной чести, я натурально таю в его руках. Катков же расплывается в недвусмысленной улыбке.

– Если мы больше не увидимся, будет правда жаль. – Уголки моих губ слегка приподнимаются, глаза против моей воли становятся влажными, я обнимаю себя руками, потому что чувствую легкий озноб. Стараясь прийти в себя, я искусственно хорохорюсь: – Хотя я это переживу, потому что и не такое переживала.

Вместо ответа вижу, как вспыхивает холодный огонек в некогда теплых голубых глазах напротив, тут же понимаю, что опять не угадала: вторая часть была лишней.

– Конечно, еще увидимся. – Аарон вновь протягивает свои руки к моим и, прикасаясь, передает теплую волну от своего тела к моему. – Она просто не понимает, к кому попала. – Эти слова обращены уже к Каткову, тот ухмыляется в унисон с боссом.

– У нас так не бывает, – с удовольствием берет слово Катков. – Мы от тебя так просто не отстанем.

Я им почему-то не верю. Но надеюсь. Аарон заметно бодрится:

– Ну ладно. Раз ты журналист, задавай вопросы.

– Вопрос такой: почему вы, когда «взяли» Ходорковского, за него не вступились? Неужели вы не понимаете, что это вас всех, богатых людей, касается лично еще больше, чем нас, обычных, которые считают такой подход неправомерным? Что это обозначает прямую угрозу для всех несогласных?

– No comment. – Глаза Аарона вновь становятся непроницаемыми.

– Ведь так можно поступить с любым, дело не в том, сколько он украл, а в том, что процедура юридически проведена неверно, – начинаю я горячиться. «Ведь он же умный! Умный и нежный! Он должен понимать», – сверкает в мозгу.

– No comment. – Похоже, Аарон готов повторять эту фразу сколько угодно раз с одинаковым выражением опытного врача психбольницы.

– Хорошо, – сдаюсь я, – не будем об этом. А о Путине, можно я спрошу о Путине?

– А что тебе о нем интересно? – Аарон заметно смягчается и жестом отпускает Каткова.

– Ну, интересно, какой он при близком общении?

– Ну, он, знаешь, такой, с дворовыми такими принципами справедливости. Как Тимур и его команда, читала? Вот такой. – Аарону явно нравится говорить об этом, будто в его голове возникают приятные воспоминания. – Я, когда с ним познакомился, был еще таким «маленьким», совсем «маленьким», не то что сейчас. – Руками Аарон показывает, какое у него на тот момент было маленькое состояние. И вдруг резко меняет тему: – Да я на самом деле и сейчас особого веса не имею. Вот ты считаешь, что я олигарх? А что это, по-твоему?