Игорь поддакнул, оглядываясь на жену: «Да-а-а, я уж давно бросил! Сейчас бы зеленого чая!» По глазам жены вижу –  не поверит сценке. Ухожу, оставляя их в фойе на бежевом диване. Лена сказала, что у Игоря дела плохи и что он только догадывается, а его жена точно знает, поэтому и вид такой. Да уж какие там дела, раз даже Ленка знает!

Ленка старается вести себя, как своя. Но видно медсестры не принимают. А мимо нас проходят люди, уже побывавшие в двадцатичасовом перелете. Некоторые приветливо здороваются, некоторые нет. Здесь находятся и доноры, и те, кому пересадили, кто-то из них спасатель, а кто-то спасенный.

Медсестры, как пчелки. Врачи задумчивы и быстры. Занавес то открывается то закрывается. Их лица не успевают перестроиться после общения с больными и носят следы  боли.

На языке крутятся бесполезные вопросы: как все то, что они делают, работает и где в этом их, а где Божье? Выращивают органы! Все божье! А дьявольское!? Обман наверно. Нет ничего невозможного! Светила с французской фамилией,   напоминающий академика Амосова, здесь главный и это все что  хочется знать. Вспоминаю, как он пристально смотрел. И в общем, исходя из ощущений, его взгляд показался не очень. Он как будто говорил: «И что, Ленка, в нем нашла?» В его взгляде настороженность. Ну и что, что полноват? Похудею! Сказал же! Пацан сказал, пацан сделал! – вспомнил он  выражение брата.

Светила обещал бесплатную операцию и бесплатные анализы. Но вот за анализы уже денег просят. В халяву не верю, но ему почему-то поверил. Светила! Карма! Честь! А Ленка, судя по  устало зомбированному виду, уже крепко села. Готова, на все. А я? Ради нее тоже на все, даже квартиру продать, если понадобятся деньги, но, надеюсь, до этого не дойдет. На съемной, жить не сахар. Да и не на что.

Мне по прежнему не страшно. После рождения Ангела, я все слабее привязан к жизни. Срашное чувство, никому ненужности. Меня держит здесь только природа, распахнутые окна,  проветренные помещения. А более  всего запах деревни, земли и любовь к Лене. В городе  воспринимаешь эту пастораль как роскошь, молодую зеленую траву и березовую рощу, Катькин тракт, Горе-море, деревню Бральгино, рыбаков, кур, сплетни, крепкий сон, азартную бухню под уху и купание.

Надеюсь на лучшее. По другому, никак.  Светила знает свое, светила спасет. У него есть опыт, у него есть имя, у него есть престиж, тем более, что все говорят,  печень никуда не денется – отрастет, как миленькая. Да нужна она мне без любви!?

Не умру-то, не умру, а жизнь инвалида страшнее. Геройство на час, а муки на годы. И как бы наперекор тревоге,  в самый неподходящий момент  хочется ее поцеловать.

И вот уже в кулуарах осторожно говорят, что почку тоже надо. Для меня это, как удар в поддых после гонга, но если честно, что то подобного я и ожидал. Яркий день погружается в полумрак. Реальность побеждает вымысел! Небеса опускаются, а на лице как не старался все же явилась растерянность.  Только отмахнулся и взял себя в руки, хотя,  чувствую, дело пахнет  разводкой.

Нахмурился сильнее, словно это поможет. Громовержца из меня не вышло. Разочарование не заставило долго ждать. Вот тебе и аура гения. Потрошитель. Сожгу нафиг, все, до копчика! Почку захотел!

Прошло время. А что? Пожалуйста, готов. На режь! Кромсай! Худеть надо? Нет другого выхода. И они знают. Черные капатели! Пусть! Раз так распорядилась судьба, не будет вам заднего. Не дождетесь. Если надо,  все отдам, но только  тогда, чтоб  не проснуться. Слышали! Чтоб не проснуться!

Вы уж  поймите. Лучше быть мертвым героем, чем жить жалким калекой. Статистика! Престиж! К черту! Трусость – это не мое. Хватит уже, натрусился. Уже не хочу. И дальше. Залитый светом рапид, герой! В возрасте Христа! Иерусалим в снегу! Саркози еврей? Медведев!? Не все ли равно! Были б людьми!