- Эй, Ангел, ты чего? - вдруг взвился с места он. И я не успела понять, как получается вдруг так, что я стою возле кресла и прижимаюсь к его груди, а он ласково гладит по спине руками... А я рыдаю и не могу остановиться, не понимая совершенно, отчего со мной такое творится - от горя, что у нас с ним ничегошеньки быть не может или от счастья, что несмотря ни на что, он вот, рядом, и я могу слышать прижатым к его груди ухом, как стучит его сердце...
Богдан
- Не надо... Глупая-глупая девочка, - зачем-то шепчу в её кудрявые волосы, в каком-то необъяснимом восторге, реально пьянея от её тонкого свежего запаха. Хочется сказать, что глупая она потому, что замуж выскочила и не дождалась меня, но я такое никак не могу... Да и сам не понимаю, с чего вдруг такие слова вообще в моём мозгу появляются! Говорю другое. - Разве Ангелы плачут? Что у тебя там случилось? Рассказывай! Мы всё решим. Всё продумаем. И всё снова станет супер!
Она пожимает плечами, но, странное дело, не вырывается из моих рук. А мне уже надо, чтобы вырывалась! Потому что разум говорит, что у неё есть муж и ребёнок, а телу абсолютно безразлично это всё! И если она ещё хотя бы пару минут подышит вот так же горячо и влажно в кромку свитера над ключицей, организм мой вспомнит ещё и о том, что женщину я в объятиях не держал уже очень давно... А такую, так вообще, не держал полжизни... Какая же она тоненькая, хрупкая... И как оглушающе правильно прижимать её к себе...
Бред какой-то! Вот всё, что в моей голове сейчас формируется в мысли - бред полный!
Отстраняется, смущённо отводя глаза. Мне тоже стрёмно - чего я полез с объятиями? Ну, плачет женщина! Но ведь чужая женщина же! С какого перепуга я её вообще трогаю?
- Простите, Богдан Романо...
- Извини, Ангелина...
Говорим одновременно. А я прямо-таки физически ощущаю, как приятное ощущение в груди тает, оставляя разочарование и горечь.
- Так что у тебя случилось? С ребёнком что-то?
- Нет. Просто мы с дочкой никогда ещё не расставались больше чем на пару часов. Грустно без неё. Волнуюсь...
- Она с кем? - и, не удержавшись, тут же добавляю. - С отцом?
И мне ревниво. Глупо, конечно, но мне хочется, чтобы красавица-Линочка МНОЮ восхищалась - чтобы, как на прошлых съёмках, я то и дело ловил её взгляд, сидя в своём режиссёрском кресле и отдавая команды в громкоговоритель! Мною, а не каким-то непредставляемым, но однозначно не понравившемся бы мне, мужиком!
- Она с моей мамой... Но, вы простите, я не знаю, почему я так глупо сегодня себя веду! Всё в порядке, правда! Мне просто нужно было, как и предлагала Ядвига, завтра рано утром приехать. Но традиция же... Не хотела вас подвести.
- С некоторых пор, Ангел, я не очень-то верю в традиции. Так что завтра, как только освобождаешься, едешь домой и говоришь Сергею, водителю, во сколько тебя забирать. Поняла? Всё... Иди спать... А постой...
Уже сделав шаг к двери, она обернулась. Заплаканная. Тушь потекла под правым глазом. Носик покраснел. Странно, но ещё красивее так стала... Забыл, что сказать хотел. Мысленно дал себе затрещину и отвернулся к столу, чтобы не видеть...
- Нет, ничего. Иди...
...Уснуть не получалось. Внизу гудели ребята. В прошлый раз перед съемками я гудел вместе с ними. И мне было классно. А сейчас я, как последний старпер, пытался уснуть в двенадцать часов ночи, отчего-то не имея ни желания, ни сил гулять со своей командой. Я вообще не понимал, чего я хочу! Ну, фильм там снять, чтобы он зрителю понравился, чтобы сборы кассовые были большими... Да, это всё хотел, но как-то не остро, не жизненно хотел, а по привычке, по необходимости. Так, как "хотел" новый костюм или вкусный кусок мяса на ужин. Еще пару лет назад без успеха в своем деле я бы загнулся, а сегодня... Депрессия у меня, что ли? Или это чисто бабская болезнь?