Пибоди вставила диск в компьютер. Через несколько секунд обе – Пибоди и Ева – не сводили с экрана изумленных взглядов.

– Что это, черт подери?

– Я не знаю.

Пибоди сосредоточенно смотрела на фигуры на экране. Голоса звучали торжественно, но язык был незнакомым. В центре стоял мужчина в черном одеянии, за ним – два мальчика в белом. Мужчина, державший в руке серебряную чашу, стоял перед черным алтарем, украшенным белыми цветами и свечами.

– Что это за обряд? Или это какой-то спектакль?

– Это похороны, – прошептала Ева. – Заупокойная месса. Я как-то раз была на такой. Кажется, это католические дела, и говорят они на латыни. Откуда, черт возьми, у вас этот диск, Пибоди?

– Из охранного устройства Лакшери Тауэрс. Он был закодирован и подписан.

– Его подменили, – пробормотала Ева. – Этот сукин сын подменил диски. Ему нравится с нами играть. И, надо сказать, у него неплохо получается. – Ева дала компьютеру команду скопировать диск, засунула руки в карманы и развернулась. – Он с нами забавляется, Пибоди. И за это ему придется поплатиться. Пусть проведут обыск в помещении, где установлены охранные системы, и конфискуют все диски, относящиеся к интересующему нас промежутку времени.

– Все?

– Да, все. Со всех этажей. И мне нужны показания швейцаров, работавших в это время. – Она вынула из компьютера диск, сунула его в карман. – Так… Интересно, где, черт подери, отчет о проведенном обыске?

Она потянулась к телефону, но тут раздался звонок.

– Лейтенант Даллас слушает.

– Вы были оперативны, лейтенант. Я впечатлен.

Ева дала знак Пибоди, чтобы та попробовала определить, откуда поступил звонок. До нее доносились мелодичные звуки: в качестве фона пел хор, как поняла Ева, на латыни.

– Вы серьезно поработали с Бренненом, – заметила она. – Судя по всему, это занятие вам понравилось.

– О, безусловно, можете мне поверить. Знаете, Томми прекрасно пел. Спел он и мне. Послушайте. – Комната заполнилась душераздирающими, пронзительными криками. – Великолепно, не правда ли? Сначала он молил даровать ему жизнь, а потом молил забрать ее. Все длилось четыре часа, и у него было достаточно времени вспомнить прошлые грехи.

– Мне кажется, вы действуете грубо. Но, когда я вас поймаю, думаю, у меня будет достаточно оснований не дать вам прикинуться умственно неполноценным. Я уж постараюсь, чтобы вас отправили в подходящее место. Местные тюрьмы для вас не годятся: для таких, как вы, – это просто загородные клубы.

– Креститель тоже попал в узилище, но увидел царствие небесное!

Ева попыталась припомнить известные ей библейские истории.

– А, это тот, кто потерял голову из-за какой-то плясуньи? И вы решили рискнуть своей, вызвав на турнир полицейского?

– Она была распутницей! – Он заговорил невнятно, и Ева плотнее прижала трубку к уху, чтобы его расслышать. – Зло в прекрасном обличье – как это часто бывает. Но Креститель устоял, не поддался искушению и принял мученическую смерть.

– Вы тоже решили стать мучеником? Умереть за то, что вы называете верой? Могу вам в этом помочь. Сообщите только, где вы находитесь.

– О, лейтенант, я и не ожидал, что встречу в вас столь достойного соперника. Умная женщина – такая редкость. И зовут вас Евой, как нашу праматерь. Были бы вы чисты сердцем, я бы вами восхищался.

– Без вашего восхищения я как-нибудь обойдусь.

– Ева тоже была нетверда духом, потому и лишила своих детей рая.

– Ага. А Адам был слабаком, не способным взять на себя ответственность. Все, урок из Библии закончен. Продолжим нашу беседу.

– Я с нетерпением жду встречи с вами, но пока что ее придется отложить. Ненадолго.