– Кто? – в ушах громыхало, как адовом чане.

– Твой муж. Прости, что спрашиваю. – Сеньора Лидия прижала руку к груди. – Я просто смотрела в окно – переживала, чтобы тополь не упал на дом, давно пора его спилить – и заметила вас. Мне показалось, что твоему мужу плохо. Мой зять Витторио врач, может, нужна помощь? Девочка, я точно скажу лишнее, но понимая, что вы небогаты…

Невероятно. Я не знаю как, но мне удалось улыбнуться непослушными губами.

И имя на ум пришло само, слишком много Адама-Ангела свалилось на мою голову.

– Ой, что вы, сеньора Лидия! Д-да, Алекс приехал на выходные. У него сейчас строгий контракт, первый раз получилось вырваться. Мы вчера засиделись с друзьями в ресторане, и он немного перебрал с выпивкой, но ему уже значительно лучше!

– Мама? – услышала я за спиной голос Вишенки. – Тебя папа зовет. У него голова болит, у нас есть таблетка?!

– Ох, извините, сеньора Лидия, мне пора! Я… я вас обязательно потом познакомлю! Гроза была ужасная, мы почти всю ночь не спали и… и если что-нибудь в квартире потечет, я вам обязательно сообщу!

– Конечно-конечно, Анна! Главное, что вы с Марио в порядке. И не обижайся, девочка! Это моя старость занудная заставляет совать нос в чужие дела. Ну, бывайте!

Я закрыла дверь и привалилась к ней лбом, чтобы отдышаться.

Провернув замок, повернулась и присела, обняв дочь.

– Спасибо, милая!

Ангел тоже стоял здесь, привалившись спиной к углу кухни, и смотрел на нас.

Сумасшедший! А если бы сеньоре Белуччи пришло в голову заглянуть в квартиру? Как бы я объяснила ей его израненный вид?

Кровь продолжала сочиться из его раны на боку и стекала по сильному бедру. Белое полотенце на бедрах успело окраситься багряным – жуткое зрелище. Вишенка боялась поднять на него глаза, и я даже не знаю, чего ей стоило сыграть свою роль.

Только страх смог заставить, что всё может обернуться для нас чем-то гораздо худшим.

Я встала и прижала дочь к себе. Повернула голову в сторону молодого мужчины и на несколько секунд наши взгляды встретились, но я не смогла прочитать в синих глазах ни боли, ни страха. Только отметила бледную мраморность твердо сомкнутых губ.

Ему не стоило так резко вставать с постели, полосы от кастета на плече запеклись и воспалились, а следы ударов потемнели, но даже в таком состоянии его слух и реакции оказались гораздо лучше, чем у меня.

Страшно подумать, на что бы он решился, окажись за дверью полиция. Мы для него не стали бы помехой, я не обманывалась на этот счет.

Ангел отвел от меня взгляд, оторвался от стены и вернулся на кухню. Выключив плиту (в стрессе я совсем забыла про сотейник и овощи, которые сейчас громко шипели в масле), остановился у стола и взял в руку салфетки. Приложил их ниже раны, вытирая кровь.

– Соле, отомри уже, – произнес ровно. – Мне снова нужна твоя ванная комната, лёд и полотенца, после чего можешь обо мне забыть.

Отомри?

Я стояла и во все глаза смотрела на широкую мужскую спину, на которой проступал каждый мускул, на гибкую линию позвоночника и напряженные, скульптурные плечи. На лопатки, которые пересекали длинные линии побелевших шрамов, будто кто-то давно исполосовал спину Ангела прутом.

Или срезал крылья, оставив на коже рубцы. Но даже они не портили его идеальное, сильное тело.

Пресвятая дева, да кто он такой?

– Идем, Вишенка, посидишь в своей комнате, я скоро приду.

– Но, мамочка, а ты?!

– Не бойся. Он обещал, что не обидит нас.

Я отвела дочь в детскую и остановилась перед своей спальней. Мой гость находился на кухне, а дверь была открыта, но все равно легко войти в комнату не вышло, помня, что здесь ночью произошло.