Назарий не выглядит, как сирота, значит, у него все в порядке. И по нему больно не ударит слово «отец». Значит, ему можно сказать все, как есть.

     Что Сима регулярно и делает.

   Правда, при этом их разговор «слушает» портрет Олега, но ее это не смущает.

– Привет, – шепчет она, глядя в нарисованные, почти как живые, глаза, которые смотрят на нее с легкой усмешкой и глубоко скрытой печалью в самой глубине. – Вообще я вчера тоже хотела с тобой поговорить, но не смогла. Ты же не обиделся? Просто Тамила тут была слишком долго… Ты знаешь, она не любит, когда я с тобой говорю. Сказала, что отберет у меня  тебя и всех остальных, чтобы я не сходила с ума. А я не хочу тебя потерять, ведь ты – мой друг… то есть, – Сима с трудом сглатывает из-за комка в горле, – я бы хотела с тобой дружить. Ну, так же, как с Олегом – с тобой настоящим. Но я, наверное, никогда не осмелюсь к тебе подойти и что-то сказать… Тебе не понравится моя уродская шапка.

– Ну конечно, – немного помолчав, говорит она. – Ты давно уже считаешь себя моим другом. Но это все – в моей голове. Я понимаю, я не сумасшедшая. А еще мне кажется, что ты знаешь какую-то тайну. Что-то очень важное. Знаешь и молчишь. Может, ты поможешь мне найти папу? Если я попрошу…

       Сима кладет голову на колени, обхватывая себя руками. Мысли медленно уплывают. За ширмой – маленький мир, отрезанный от большого, слишком взрослого и реального. Здесь хорошо. Лучше, чем там.

– Поможешь, да? – шепчет она сквозь сон. – Ну, я просто сниму ту шапку, чтобы тебя не пугать. Но курточка… ой, я даже не знаю, что с ней делать. Я ее постирала, и теперь на ней жуткие разводы…

     Резко хлопает дверь. Сквозняк охватывает Симу холодом, и снова все замирает.

        Сима вздрагивает от еще одного хлопка, который потише и раздается где-то внизу. Кажется, она заснула, сидя на полу. Наверное, первый хлопок ей приснился. За окном уже сумеречно. Портреты хаотично разбросаны по полу. Сима прислушивается. Нет никого. Но лучше собрать портреты, а то кто знает, вдруг завтра раньше своей смены нагрянет Тамила, а Сима не успеет к ее приходу спрятать свои сокровища.

      Она быстро складывает рисунки в папку, завязывает ее и прячет под матрас.

    Кажется, пришло спуститься на ужин. Есть совсем не хочется, но надо. Чтобы прибавилось сил и ума, как говорят воспитатели. Или чтобы не быть похожей на селедку, как говорит Тамила.

         Сима выходит в полутемный коридор. Здесь так неуютно: тусклая желтая лампочка дает слабый мрачноватый свет, и его хватает только на то, чтобы не упасть со ступенек. Если спуститься чуть ниже, там будет светлее. Неприятно ходить по этой лестнице. Нужно лишь ее преодолеть, войти в столовую и сесть в одиночестве за самый дальний столик, подальше от всех. Если она так не сделает, ее все равно пересадят и скажут парочку ласковых. Так что лучше сразу поступить, как надо, и не нарываться на неприятности.

         На ступеньках тени. Сегодня их что-то много. Особенно бросается в глаза то большое серое пятно внизу… кажется, его раньше не было. Сима идет на цыпочках аккуратно и медленно, придерживаясь за перила, хотя что-то ей подсказывает, что лучше вернуться в комнату и остаться без ужина. Но тогда ее хватятся, а это снова же – лишнее ненужное внимание. Поэтому она продолжает спускаться, стараясь унять дрожь в коленях. И, главное помнить: что бы ни произошло, лучше не кричать, иначе выгонят. Точнее – выселят. А если быть совсем точной – переселят в больницу-интернат, а это похуже тюрьмы. И это действительно то, чего нужно опасаться. А не бояться всяких выдумок и страшилок – ведь это всего лишь тени…