Назарий, досадливо махнув рукой, встает с лавочки. Жаль, что он не может сразу отправиться домой и заснуть чистым сном младенца, без единой мысли о грядущей женитьбе. Все, детство закончилось. На нем висит этот противный долг, и ему придется его исполнить, иначе Фролычу не поздоровится.
Он просит Олега подождать несколько минут – его он тоже подбросит до дома, – а сам плетется в клуб, где даже мысли о нежных и чистых девушках стыдливо заматываются в невесомый саван и разлетаются прочь.
За стенами старой четырехэтажки
Назарий оглядывает старую, треснутую в нескольких местах кирпичную стену четырехэтажки, в которой он был множество раз. Сначала – просто чтобы помочь Фролычу дойти до кухни, купить продуктов, лекарств и всего, что ему нужно. А позже – чтобы просто побыть здесь в тишине, поговорить с человеком, который его хоть немного понимает. Этот дом – роднее отчего. Но теперь Назария грызет тревога: Фролычу не помогут ни лекарства, ни еда, ни гроши за работу от скряги-папаши, если тот окажется на улице.
Назарий поднимается на последний этаж и сам отпирает черную, обитую старой клеенкой дверь ключом, дубликат которого он сделал давно, чтобы приходить сюда, когда ему вздумается. Отец об этом, естественно, не знает. У него тоже есть ключ, и он может нагрянуть к Фролычу в любое время. Так было всегда, начиная с самого первого дня их знакомства.
Тот день… Его сложно забыть. Назарию тогда было лет пять или шесть, но он все хорошо помнил – помнил день, который отпечатался в его сознании ярким кроваво-красным пятном. Отец неожиданно взял его с собой, якобы на прогулку, будто захотел провести с ним время, что бывало крайне редко с того момента, как ушла мама. Он посадил его в машину и всю дорогу хвастал, как ему удалось найти отличное решение, чтобы обойти конкурентов, показать себя в самом выгодном свете перед партнерами и клиентами, о которых он только и говорил. Отец решил превзойти все социальные программы – скидки, бонусы, помощь малоимущим и прочее-прочее. Чем же? Тем, что забрал из больницы слабого израненного молодого мужчину без документов и прописки, после чего поселил его в отдельной квартире, которую купил для этой цели. Конечно, папаша впечатление произвел, еще и какое, ведь он специализировался на строительстве новостроек и частных домов. Своим поступком он продемонстрировал небывалую щедрость, хотя на самом деле этим и не пахло. Речь шла о деньгах. Об очень больших деньгах. И Фролыч был лишь приманкой для них.
То, что он повел Назария к Фролычу – это было, конечно, его ошибкой. Ведь отец не знал, чем это обернется потом. И что Назарий рано или поздно решит разрушить все его меркантильные планы и освободить несчастного человека из-под его гнета раз и навсегда. Что он давно уже вынашивает эту мысль, просто пока еще не знает, как это сделать…
***
Когда Назарий впервые увидел Фролыча, тот лежал на диване, отвернувшись к стене. Одну руку он закинул за голову, а вторая лежала на одеяле и бросалась в глаза – в ней не хватало кисти, и обрубок выглядел незажившим куском мяса. Назарий невольно вздрогнул и попятился к отцу, но тот грубо оттолкнул его. Назарий опустил глаза, чтобы не видеть эту жуть.
На посторонние звуки лежащий медленно повернулся.
Такого кошмара Назарий не видел никогда ранее. Лучше бы он так и стоял с невежливо потупленными глазами, но любопытство превозмогло. Теперь ему хотелось кричать, плакать, бежать, но отец крепко держал его за плечо, и все это было невозможно. Только внутри что-то сильно болело, давило и рушилось. И голос отца звучал тяжелым набатом: он что-то заливал о масштабах своего великодушия.