– Да я не курю, – сажусь я рядом со стариком.

– Молодец, – закашлялся старик. – Смотри занозу не посади. У вас, городских, задницы ведь нежные.

– Не посажу, – хихикнул я.

Старик ещё раз прокашлялся, высморкался и вытянул ноги в дырявых кирзачах.

– Я ведь, Колька, родился в городе. Это я после сорока уже в деревню приехал. Хотел сбежать от того, что со мной происходило. Вы это вроде как мистикой зовёте, или фантастикой. Вот я и хотел сбежать от фантастики этой, которая часто со мной случалась. Только вот чудеса эти как привязаны ко мне. Не отпускают. Я в деревню, и они со мной.

Я даже заёрзал от нетерпения, как мне захотелось услышать хотя бы одну удивительную историю, что со стариком происходили.

– Дед Николай, может, расскажешь хоть одну, – спрашиваю старика.

– Расскажу, тёзка, расскажу. Расскажу что-нибудь из последнего.

Старик сунул руку в пакетик и достал сухарик.

– Люблю ванильные, – улыбнулся старик, – детство они мне напоминают. Да и ангела угощу, чай не откажется.

– Какого ангела? – захихикал я.

Старик сунул сухарик в рот и закрыл от удовольствия глаза.

– Какого, какого. Из детства своего. Он часто ко мне прилетал, когда я маленьким был. Живот у меня сегодня разболелся. Думал, помру, как болел. А ангел всегда меня раньше лечил, вот я и вспомнил про него. Вспомнил, позвал, он и прилетел. Минут двадцать со мной возился, но помог. Поднял на ноги. Вот теперь, думаю, надо сухариками ванильными его угостить. Он ведь меня раньше подкармливал. Голодное детство у меня было. Я даже расти в одно время перестал, а он прилетал и подкармливал.

– И когда он теперь прилетит? – сдерживая смех, спрашиваю я.

– А чего ему летать?.. Вон он, в доме моем отдыхает. Да ты, я вижу, не веришь, – обиделся старик. – Эх, люди! Вот поэтому добрые чудеса с вами и не случаются, потому что не верите. Одни беды только рядом с вами идут.

Старик поднял пакет с сухарями.

– Ну-ка помоги мне, – крякнул он.

Я помог старику встать со скамьи.

– Пойдём, – говорит. – Надо бы тебя прогнать, да ладно уж. Сухарики твои вкусные.

Я вошёл за стариком в его избу. В нос ударило сыростью и плесенью. Я не стал ничего говорить деду Николаю. Не стал спрашивать, почему он не протапливает дом. Не хотелось его в очередной раз обижать.

– Так некому дрова-то колоть, – будто прочитав мои мысли, говорит старик, – а мне уже не совладать. Разве только ты поможешь.

– Конечно, помогу, дед Николай, – оглядываю комнату. – А где ангел?

– Так вон лежит, – шепчет старик, показывая рукой на старый диван, на котором лежал укрытый почти с головой старым пледом очень красивый мальчик лет восьми. Мне даже показалось, что вокруг мальчишки как-то светлее, что ли.

У меня онемели конечности. Я хотел что-то сказать, но не мог. Невольно я стал пятиться к выходу, а старик подошёл к спящему и положил пакетик с сухарями на грязную подушку рядом с головой мальчугана.

Мой мозг отказывался верить в то, что я только что видел. Я вернулся к своей тётке, видимо, хорошенько испугав её своим видом.

– Никак что-то страшное старик тебе рассказал, – подставляя мне табурет, шепчет тетка, – вон лицо какое.

Тётка заметила мой взгляд, обращенный на ведро с водой.

– Сейчас, сейчас я тебе водички дам.

Я залпом выпил ковшик ледяной воды и наконец выдохнул.

– И рассказал, и показал, – сажусь я на табурет.

– Чего это он тебе такое показал, что ты сам не свой вернулся? – забирает тётка ковш из моих рук.

– Ангела, – вытираю я пот со лба.

– Кого? – протянула тётка.

– Ангела, – повторяю я, – ангела-ребёнка.

Тёткины ладони разжались, и ковшик брякнул об пол. Тётка нагнулась и, подняв ковшик, облегчённо вздохнула.