И запах этот её, нежный, кремовый, еще не женский, не острый, а невинный совсем. И мягкость кожи…

***

Оставляю её в ванной, а сам иду в сторону кухни, чай заварить по новой, первая порция уже остыла.

Руки трясутся и сам весь в напряжении.

Несмотря на то, что кончил на неё, вылизывая, все равно член колом, и желания ни на йоту меньше не стало.

Хочу. До одури!

Но нельзя.

То, что нельзя – понимаю отчетливо.

Это будет насилие. Сама она вот так не дастся… Не получилось у меня ее расслабить, раскрепостить. Никак.

Неужели настолько в голову вбила, что у неё жених и свадьба? Или любит так этого утырка Лютого?

Закрываю глаза – а передо мной она, разложенная на покрывале, ноги длиннющие раскинуты, и там, между ними, цветочек, блядь, аленький…

Сладкий, как шербет!

И я пью этот шербет, вылизываю, думая только о том, как мне кайфово.

Не вдупляя, что девчонке подо мной совсем не «айс» эти мои экзерсисы.

Да, кому я вру-то? Все я вдуплял. Видел, что ей отвратительно всё, что делаю. И не остановился.

Гондон я, вот что. Но… что сделано, то сделано.

Теперь нужно как-то все исправлять. Сначала разузнать все о ней, о Лютом, потом… Потом придумаю.

Пока занят своими мыслями – чайник закипает. Бросаю в чашку пакетик, завариваю.

Иду к ванной. Вроде и не надо мне туда заходить, сама вылезет. Но ноги несут.

Открываю дверь, и вижу ее, только голову и коленочки, все остальное пеной укрыто.

Эта картина такая… милая, нежная… Чёрт, я бы хотел вот так вот после работы или боев приходить домой, и чтобы меня ждала вот эта вот лапушка, в пене мыльной, разогретая, расслабленная, готовая…

Она поворачивает голову, вскрикивает, пугаясь.

- Да не бойся ты, как дикая… Я пришел помочь тебе выйти.

- Я… сама, не нужно…

- Сама… сама ты рухнешь, еще покалечишься, на ногах же не стоишь, я вижу.

- Стою. Все нормально.

- Нормально. Поднимайся тогда.

- Нет, выйдите… пожалуйста. Я вас очень прошу!

Сжимаю челюсти. Ну хоть раз надо подчиниться что ли? Просит же?

Поворачиваюсь, делаю шаг за дверь, прикрываю. И почти сразу срываюсь обратно, услышав плеск воды и ее тоненький писк.

Твою ж мать!

Упала! Говорил же!

Из пены смотрят на меня глаза, огромные, перепуганные. Я их другими-то и не видел, только страх там.

- Я… я случайно, правда, просто… скользко…

- Просто… на попе короста, слышала о таком?

Решительно опускаю руки в воду, чтобы вытащить эту мелюзгу.

Всхлипывает, но поддается – а что ей делать?

Вытаскиваю, ставлю на ковер, капает с неё вода и пена, накрываю полотенцем огромным, в него не то, что её, меня завернуть можно. Промокаю тело, кайфуя от того, что оно снова в моих руках.

- Я сама могу…

- Ты уже там сама смогла!

- Я…

- Я – последняя буква в алфавите, запомни! Чай пойдем пить. Сладкое любишь?

- Нет.

- Почему?

- Диабет от него, потому что.

Да, неужели?

***

Ждал я эту реплику про диабет! Ох, ждал!

Так, так… Опять!

Опять съехал с темы! Опять эти воспоминания чертовы! Хватит! Надо уже возвращаться к реальности!

- Значит так, Энджи… Слушай внимательно. Работа у меня – это твой шанс помочь семейству. Вы в долгах, как в шелках, ты в курсе?

Молчит, кивает.

- Вижу, в курсе, это хорошо. Так что…Обязанности рабочие уяснила? Остальное тебе расскажет моя личная помощница Юлия Дмитриевна, которая…

Характерный стук в дверь, и я в который раз думаю, что моя помощница – ведьма.

Не дожидаясь ответа - заходит. Точно ведьма! Потому что знает, что у меня тут именно деловая беседа. Если бы я крошку разложил на столе – ЮДэ не зашла бы. Это я её так про себя называю – ЮДэ, потому что звать про себя по имени отчеству – длинно и много чести, звать просто Юлия – хрена лысого она просто Юлия! Так что ЮДэ.