– Знак подчинения людей нам! – подчеркнуло твердым голосом крылатое создание.

Когда Домиций проснулся, в его глазах все еще стояло кровавое марево. Голова раскалывалась от эха неземных голосов. Он сонно потирал глаза, когда заметил необычного гостя, спокойно сидевшего в резком кресле. В его темных волосах сиял венец – символ власти.

– Ты спишь так, будто опустошил разом все бочонки с вином в моих погребах, – лениво заметил он. – Уже давно стоило проснуться и разъяснить, что ты хотел показать мне своим безрассудным поступком на играх.

Домиций чуть было не спросил: а где Акте? Ее образ во сне был таким четким, что казалось, она сама тоже должна присутствовать здесь. Юноша вовремя опомнился и прикрыл рот. Спрашивать о чем-то у императора не прилично, особенно о том, где бродит его подруга.

Подруга? Или кто она Нерону? Любовница? Или просто любимица? Его советница? Его… судьба.

Последнее слово пришло на ум, как нечто уже утвержденное. Судьба, страж, рок в виде крылатого существа, которое стоит за спиной кровожадного правителя и ждет своего часа.

Домиций до сих пор не верил, что Нерон вспыльчив и кровожаден. Ведь он вел себя до сих пор очень сдержанно, с чувством царского достоинства… Хотя разве можно с уверенностью что-то сказать о человеке, которого видел всего несколько раз. Домиций успел отметить, что нынешний император Рима неправдоподобно красив. Вероятно, поэтому простой народ так почитал его. Ну, и, разумеется, за его таланты, которые Нерон не стеснялся демонстрировать. Он принимал участие в играх, читал стихи и поэму собственного сочинения, выступал, как актер. Не каждый правитель способен на такое. Был ли в Риме еще один такой?

Пока Домиций смотрел на гостя, приоткрыв рот, в темных глазах Нерона мелькнула какое-то затаенное зло.

– Тебе настолько нравятся львы, что ты хочешь быть принесенным им в жертву. При чем добровольно. Или же тебе не живется от влюбленности в кого-то, кому эти львы принадлежат?

В до этого спокойном голосе различалось что-то похожее на ревность. Домиций даже не понял: кому могли принадлежать львы, кроме самого императора?

– Я не помню, – голова действительно раскалывалась от резкой боли, едва он пытался напрячь память. – Мне показалось, что меня кто-то позвал.

– Кто-то, кто стоял рядом со мной и чьей красотой сложно не восхититься?

– Нет, – Домиций отрицательно мотнул головой. – Кто-то темный, как туча, с черными крыльями. И его глаза, синие, как грозовое небо, я их помню, но даже не помню слов, которые он произнес.

– Похоже на бред. Ты часом не болен?

– Он мне велел, и я подчинился, – юноша пропустил ехидное замечание мимо ушей. – Но что до болезни… я и, правда, ощущаю себя больным. Как будто из меня выпили и молодость, и силу разом.

– И выглядишь ты плохо, – Нерон на миг задумался. – Думаешь, что есть создания, которые пьют из людей силу и юность, как вино?

– Не знаю, – Домиций пожал плечами. Он все еще не решался спросить, чем обязан такой чести, что сам император пришел к нему лично, один, без охраны, без сопровождения. Хотя, вероятно, охрана стояла снаружи дверей. Юноша не сразу заметил льва, который покорно лежал перед креслом, в котором сидел Нерон. Должно быть, он был ручным, но как остры его когти, царапавшие пол, как недовольно взмахивает его хвост и скалится пасть.

– Львы благородные животные, но рядом с ними надо быть осторожнее, – как бы невзначай сказал император.

Домиций покорно кивнул.

– Знаешь, я помню времена, когда еще не был императором Рима. Ко мне подослали наемных убийц, их подсылали ни раз, но кто-то темный и крылатый стоял между ними и мной. Интересно, встанет ли он сейчас между нами, если ты вдруг решишься взять меч и накинуться на меня?