Не все были с ним так добры. Акте помнила, как Симон предлагал деньги ученикам Христа, Петру и Павлу, за то, чтобы они поделились с ним своей святостью, но они жестоко отвергли его. Возможно, оно и к лучшему. У общества христиан должен быть тот, кто им противостоит. Симон подходил для этого идеально. Его даже не надо было настраивать против них. Он сам был обижен на них настолько, что толковал все их заповеди наоборот и находил в этом удовольствие.

– Ты больше не сталкивался с христианами? – все же спросила она, хотя и не ощутила в кубке с кровью никого, кто мог бы принадлежать к ним.

– Лично нет, но мои люди наблюдают за ними.

– Издалека?

– Двое или трое притворяются членами их секты.

– Хорошо! – Акте заметила молодого мужчину, который уже начал превращаться в нечто невообразимое и теперь прятал изуродованные конечности под нелепым балахоном. Но его лицо все еще оставалось довольно привлекательным.

– Вот он! – она указала на него рукой. – Пусть отправится к ним в следующих раз, когда у них будет собрание, и попросит, чтобы они его исцелили.

Симон согласно кивнул. Он исполнит ее указание. Акте в нем не сомневалась.

– Теперь приведи ко мне новопосвященных. Всех до единого! – велела она.

Их выстроилась целая очередь. Акте холодно наблюдала, как каждый из них опускается на колени перед ее креслом и ждет, пока она отыщет место на его теле, где удобней поставить метку. Ее раскаленный коготь скользил по их шеям, локтям, спинам, выжигая древние символы. Послушание и покорность ангелу – вот, что означали тайные небесные знаки, в которые она добавила кое-что свое. Теперь ни Михаил, ни бог не отнимут у нее ее слуг. Акте разрывала одежду на груди посвящаемые, чтобы прочертить огненные символы над сердцем или печенью. Ее когти скользили им под кожу. Последний посвященный был особенно красив. Акте уже приоткрыла губы, чтобы выпустить струю огненного дыхания ему за ухо, но передумала и дохнула прямо в лицо. Юноша упал на пол, мечась и крича. Огненная метка целой надписью прочертила ему щеку и часть гладкого лба. Красивым он уже не будет. Клеймо не срезать вместе с кожей, не снять, не смыть. Пусть бывший красавчик носит его, как неотъемлемую часть собственного лица. Зачем людям иметь красоту, если у ее ангелов красивый вид отняли?

Другим посвященным тоже было больно. Ее огонь прожигал не только плоть, но и сознание, заставляя мучаться душевно, а не только физически. Зато эти люди будут верны. Все они приняли пытку посвящения, как должное. Какое-то время Акте все еще сидела на своем импровизированном троне, расправив крылья. А потом ринулась в полет. Она уходила и снова приходила сюда, когда хотела. Это общество целиком принадлежало ей.

Домиций спал, и ему снилось, как тонкие ангельские пальцы прочерчивают огненные линии на его груди. Боли не было, потому что во сне когтями его кожу вскрывал не монстр с арены, а настоящий ангел с прекрасным лицом и белоснежными крыльями. У него было лицо и тело Акте. Она не произносила ни слова, молча, чертя какие-то символы на его груди. Ее когти скользнули под кожу, оставляя глубокие шрамы, и опалили огнем. Странно, что вместо ногтей у нее изящные золотые коготки, а пальцы такие длинные и тонкие, что напоминают нити паутинки. Наверное, такими и должны быть пальцы ангела.

Ангел! Слово само возникло в голове. И вместе с ним возник болезненный вопрос: а что такое ангел? Существо с крыльями? Не только. В слове был заложен какой-то сокрушительный смысл, от которого привычный мир рушился.

Во сне он видел какие-то руины и огненную лаву, подобную вулканической. А потом он видел, как Акте отошла к стене и начертила его кровью какой-то замысловатый символ. Стена под ним завибрировала. Нет, вибрировала не стена, сами линии, из которых состоял символ, двигались, как органы живого существа и сияли загадочным светом.