Наконец, он убрал пальцы, прекращая безумную пытку. Хищник больше не трогал меня, и я вздохнула с облегчением. Хотя тело и просило ещё, тянулось к нему, уступив неизменным инстинктам.

Боже, что он со мной сделал?

Сумасшествие! Почему я хочу его?

– Месть оказалась слаще, чем я думал, – хмыкнул мужчина и, склонившись, проложил по моей шее дорожку из поцелуев. Жёсткие губы обжигали кожу, а борода оставляла на ней микроктрещены, которые не заживут уже никогда. Он будто клеймил меня. Делал своей.

– Я хочу быть нежным с тобой, Ангел… – мужской баритон выдергивает из забыться, хлещет по нервам и отзывается мелкой дрожью внизу живота. – Хочу, чтобы стонала подо мной… Хочу, чтобы навсегда запомнила, как нам было хорошо вместе…

Возбужденный орган коснулся меня, запустив по телу частые пульсации. Мышцы задрожали от напряжения и сдерживаемого страха. Я инстинктивно дернулась от него, но он остановил. Прижался лбом к моему и шепнул на ухо:

– Не бойся, маленькая… – и накрыл меня собой. Запечатал рот страстным поцелуем и медленно скользнул между половых губ.

Резкая боль длилась лишь секунду. Из моих глаз полились слезы, руки обвили плечи мужчины и сжали, впиваясь в него короткими ногтями. Протяжный стон вырвался из груди и растворился в его выдохе.

Наши глаза встретились. Он нашёл мои руки и, переплетя наши пальцы, распял меня на широкой кровати.

– Моя, – хрипло выдохнул рядом с моей головой. – Только моя…

Наши дни

Мне снится все тот же сон.

Я лежу на кровати и сквозь пелену слышу обрывки фраз.

Говорящих всегда двое. Они здесь, совсем близко, но я почти не вижу их лиц. Всё вокруг плывёт, растекается разноцветными пятнами.

Больно.

Внутри будто бомба взорвалась, разодрала на части.

Пытаюсь дотянуться до живота, убедиться, что с моим ребёнком всё в порядке, но не могу шевельнуться. Руки прикованы к постели, зафиксированы по бокам.

– Нет… – кричу в бреду, задыхаюсь от нового приступа, но не замолкаю ни на миг. – Не трогайте… Не надо…

– Сколько ещё это будет продолжаться? Сделайте же что-нибудь!

Папа?

Мне кажется я слышу его голос.

Он где-то рядом. Надо только чуть повернуть голову и открыть глаза.

Каждое движение причиняет новые страдания. Мышцы словно рвутся на куски, позвоночник прошивает электрической волной. Но я не сдаюсь.

Ради своего ребёнка я готова вытерпеть любые страдания, только бы его спасли. Только бы не забрали у меня.

Перед глазами стоит густой туман, серые клубы не дают разглядеть обстановку, но я точно знаю как выглядит эта комната.

Просторная палата с бледно-голубыми стенами и большим окном, из которого время от времени доносится шум моря. Когда действие снотворного заканчивается, я слушаю его. Шелест волн успокаивает.

Я заперта в в этой тюрьме уже… год…

– Па… па, – выдыхаю едва слышно и натыкаюсь на его застывшие взгляд. Замечаю на лице отца удивление. Будто он не ожидал, что я узнаю его.

Почему? Что такого со мной произошло? Откуда этот страх на дне родных глаз?

– Не обращайте внимания, – второй голос доносится из противоположной стороны палаты.

Его я тоже узнаю, хоть и совсем не помню лица говорящего. Просто знаю, что он постоянно где-то рядом. Его голос звучит в голове на бесконечном повторе.

Это он даёт мне лекарства, после которых неизменно клонит в сон и ставит уколы для поддержания жизни моего малыша.

– А если она вспомнит? Что тогда? – папа сердится. Проводит ладонью по лицу и поворачивается ко мне спиной. – Вы же знаете, мы не можем рисковать…

– Не волнуйтесь. Когда мы закончим, с ней поработает наш специалист. После гипноза, Катерина навсегда забудет обо всём, что здесь произошло…