– И всё равно это не значит, что надо становиться вульгарной хамкой или быть деревенщиной, – улыбнулся Альберт, – Причешись так, чтобы красное ухо закрывало прядями.

– Красное ухо в красных волосах незаметно, – фыркнула Анфиса.

– Твоя жизнь только начинается, Ан, движется вперёд, расцветая и распускаясь. «Взойти на трон» – это образно. Найти дело по душе, найти себя. Стать тем, кем ты будешь по жизни. Смотри, что я тебе привёз, – достал он небольшой футляр наподобие той шкатулки, из которой подсыпал пряности в свой кофе, и, открыв, показал сложенную золотую цепочку, аккуратно достав оттуда.

– Ого! Волшебно! Настоящее золото? – широко раскрыла глаза удивлённая девочка, глядя, как металл переливается в солнечных лучиках.

– Для нательного креста, а то он у тебя на шнурке, несолидно для принцессы, – ухмыльнулся мужчина.

– Пап, ну перестань, – отвела девочка глаза от такого прозвища. – Я даже не заслужила, – отметила она, погрустнев.

– Я же говорю, мне не важно, сколько у тебя достижений. Я всё равно люблю тебя и принимаю с любыми радостями и неудачами. Просто верю в тебя и знаю, что ты всё преодолеешь, – вручил он дочери цепочку.

– Спасибо, – разглядывала она, водя пальчиками по изогнутым звеньям, потянув за чёрный шнурок, чтобы перецепить его на цепочку. – В самое сырдечко! – прислонила она нательный крест на новой цепочке к центру груди.

– Я бы не хотел, чтобы ты расстраивала бабушку или свою бонну. Старайся, чтобы тебе не оторвали уши за поведение, и веди себя хорошо, – просил Альберт дочурку спокойным голосом.

– А то что? Замуж не выдать без ушей? – усмехнулась Анфиса, косясь на отца.

– Я не подыскиваю тебе женихов, Ан. Выгодный брак – это последнее, что я бы рассматривал для продвижения нашей семьи. Думаю, эти выскочки из Академии магов просто не видят твой потенциал. Ты же помнишь сказку о страшном утёнке, который однажды стал лебедем. А ты у меня и так красавица, вообразить нельзя, что ж ещё более великолепное из тебя вырастет! – мягко улыбался ей отец.

– Смущаешь, пап… Что красивого? Глаза – болотные, уши теперь разного размера, фигуры никакой, волосы цвета огня, бровь рассекла в лесу веткой когда-то… Сколько мне было? Как я помню, это моя первая поездка сюда к бабушке как раз была. Впервые потрогала крапиву, впервые меня ужалила пчела, впервые попробовала горькие недозрелые ягоды, бровь рассекла хлестанувшая по лицу ветка, как я вообще потом вернулась через год, ужас! – вспоминала Анфиса с удивлённым личиком.

– Видимо, выбора не было. Я уезжал с архиепископом по делам и не мог взять с собой, отдал тебя бабушке, чтобы присмотрела. Маме здесь скучновато бывает, она любит твои приезды. Мы часто скованы жизненными рамками ситуаций, Ан. Тебе ведь здесь нравится? Надо всегда брать максимум из того, что имеешь. Искать положительные стороны, – утверждал Альберт. – Если не взяли семь учителей…

– Восемь, я ещё к друиду пыталась напроситься, он тоже не взял, сказал: мне надо для этого уметь превращаться в кого-то… – отвела взгляд девочка.

– А я считаю, тебе надо просто быть собой, – прикоснулся отец к девичьей щеке, мягко проведя вниз до подбородка. – Хватит пытаться им всем понравиться, Анфиса, – посмотрел он со всей серьёзностью. – Лезть из кожи, чтобы куда-то взяли. Пусть, как я, принимают такой, какая есть. А ты просто стремись каждый последующий день быть чуточку лучше, чем вчера. Быть собой ещё не значит застрять и стоять на месте. Самосовершенствуйся. Будь вежлива, учтива, начитанна и умна. Учись на ошибках. Предрекай события, планируя наперёд.

– Тест с карточками показал, что так себе из меня прорицательница, – вздохнула рыженькая леди.