– Знаешь, как готовят коктейль «Три поросенка»?

Человекосвин, как оказалось, вполне понимал по-русски, потому что решительно замотал рылом, подняв ушами нехилый ветерок.

– Покупаешь ящик водки, и приглашаешь двух друзей…

Чудовище раздвинуло пятачок в несмелой улыбке, показав два внушительных клыка.

– Ни фига себе, – продолжил Лешка уже без иносказаний, – и вот с этой тварью я сегодня ночевал?

Первым его побуждением было шагнуть к монстру, который никак не желал закрыть свое рыло, и свернуть ему шею – так, чтобы разделить надвое это противоестественное создание.

– А почему противоестественное? – остановил он свой кровожадный порыв, но не движение к человекосвинье, – тут еще страшнее квазимоды шляются!

И действительно – окрестности заполняли пары еще более невероятных тварей, несущих такие же голубые глыбы. Вот одна из таких едва не наткнулась на спину верещавшего напарника Сизоворонкина; остановилась и издала синхронно какие-то звуки, которые Алексей перевел: «В сторону, придурки!».

– Сам придурок, – буркнул Сизоворонкин-Геракл, наклоняясь над своей глыбой, чтобы освободить свиноголового напарника, которого уже начинал помаленьку жалеть, – не видишь, у нас авария. Не трамвай, объедешь!

– Ты как назвал меня, несчастный?! – передний из пары, уткнувшейся в спину Хрюну (так назвал верещавшего Алексей), громко клацнул клыками длиной не меньше двадцати сантиметров каждый и тоже отпустил камень.

К Хрюну присоединилась еще одна сирена. Вернее один – судя по отростку, который жалко болтался между ног завывавшего монстра. Кстати, такой же, только чуть потолще, болтался и у напарника, и у клыкастого чудовища, и у всех остальных совершенно фантастических существ, что подходили к месту предполагаемого конфликта, привлеченные шумом.

– И не стесняются же ходить в таком виде, – восхитился Алексей невозмутимостью очередного монстра, который остановился прямо перед ним.

Этот, в отличие от Хрюна, физиономию имел почти человеческую; только заросшую так, что непонятно было, где у него кончаются брови и начинаются усы с бакенбардами. А вот плечи, непропорционально узкие, и все, что ниже них, могло принадлежать прямоходящему крокодилу.

– Привет, Гена, – тут же обозвал его Сизоворонкин, – а где твой Чебурашка?

Он имел в виду напарника ящера; того, кто нес с «Геной» очередную плиту.

– Гена, а давай я понесу чемодан, а ты понесешь меня! — усмехнулся Лешка, обозревая «чемоданы», которые побросали монстрообразные носильщики.

«Чебурашка» в наличии был. Тоже мохнатый и ушастый, но размерами едва ли не крупнее самого Лешки-Геракла. Он напоминал огромный меховой ком, в котором с трудом моно было разглядеть поблескивающие глазки и клыки, не уступающие размерами и остротой тем, что теснились во рту первой твари, посмевшей поднять голос на Сизоворонкина.

– А где, кстати, он? – повернул голову Лешка, сжимая кулаки.

Монстр был недалеко, но сейчас агрессии в нем явно поубавилось. Да и все остальные присмирели, вроде даже втянули головы – такие разные – в плечи, которые тоже не повторялись ни разу. А еще – чудовища поспешно перестраивались, образуя проход для двухголового великана, который шел к нему, не обращая на остальных никакого внимания. Теперь только Хрюн, да второй монстр с придавленной плитой ногой чуть слышно подвывали.

Геракл, он же Сизоворонкин, оценил то, с какой величественной медлительностью вышагивает этот урод, в котором росту было не меньше трех метров, а плечи, на которых свободно располагались две головы, были шире, чем у него, полубога, в два раза. Алексей решил, что успеет сделать хоть одно доброе дело, пока предполагаемый шеф местной братвы доберется до него. Он рывком дернул гигантскую плиту кверху, одновременно отбрасывая могучим плечом Хрюна в сторону. Тот полетел кувырком, тряся поврежденной конечностью. А двухголовый сделал еще два шага, и навис над распрямившимся Алексеем, дохнув на него сразу из двух ртов. Дыхание, к удивлению Сизоворонкина, было совсем не смрадным. Больше того – кажется, этот монстр по утрам чистил зубы, причем левая голова – пастой со вкусом ментола, а правая какой-то цветочной, но тоже очень приятной. А еще двухголовый отличался шикарной прической, вернее прическами. Причем, если одна шевелюра – у левой головы, если смотреть ей в глаза, спадала на плечи, и дальше, на спину – была ослепительно белоснежной, то вторая ипостась этого существа была не менее шикарным брюнетом.