– Плохая у вас родина! – ворчал тогда всю дорогу смуглый человек, – то дождь, то снег, слякоть, грязь, не растёт ничего! Ни дыня, ни персик, ни абрикос! Всю зиму грязь! Всё лето дождь и холод! Вот на моя Родина – солнце, зелень, люди какие добрые. Только работы нет. Никакой.

Анечка даже обижаться на него не стала тогда, наверное, он по-своему прав. Сейчас он накинулся на пассажирку с вопросами.

– Что у вас тут случилось? Где люди? С утра ещё возил кого-то, а за последний час только ты села.

– Что, совсем никого?

– Парень сел на площади, совсем больной! Вышел на той остановке. Пошёл, шатается. Теперь ты. А наши в парке тоже больные все. С утра один, два рейса сделают, и всё, домой, совсем больные. А на моём маршруте ничего, ездят.

– Так водители на 102 маршруте не заболели? – Анечка получила ещё одно подтверждение своей теории.

– Ну, кто-то заболел, но Зинатула, Латфул, Саитгале, я вот, ездим пока. Что за родина у вас, все болеют, надо к себе возвращаться, – и водитель прибавил скорости на пустой дороге.

Выйдя на своей остановке, Анечка зашла в супермаркет за продуктами. Она спустилась по эскалатору, взяла корзинку. В торговом зале было пусто, но завернув за угол овощного отдела, она столкнулась с соседкой по дому.

– Хорошо, что я тебя встретила, что-то здесь неладно! – почему-то шепотом заговорила та, – смотри, охраны нет, кассиров ни на одной кассе нет, ни продавцов, ни уборщиц! Заходи, бери, что хочешь! Я позвала, никто не вышел. Пошли быстрей отсюда!

Анечка оглянулась по сторонам. И правда, на кассах никого, странно. Она прошла ещё немного вперед, к отделу выпечки, там всегда на развес продавали торты – никого. В проходах между стеллажами – никого. В этот момент в зале заморгал свет и через несколько секунд погас совсем. Анечке стало так жутко, что она бегом бросилась к выходу. Соседка за ней. Но где этот выход? Тут при свете-то заблудиться можно. Анечка запнулась за какую-то коробку и полетела прямо на стеллаж с крупами. На неё посыпались тяжелые пакеты с гречкой и пшеном. Придавленная бакалеей, Анечка не смогла сразу встать. Сначала она в панике барахталась, стараясь выбраться, но постепенно успокоилась. С трудом вытащила из кармана телефон и при его слабом свете осмотрела место происшествия. Вокруг валялись пакеты, но стеллаж, устоял.

– Кто-нибудь! Помогите! Я здесь! – закричала Анечка, надеясь, что хотя бы соседка ее услышит. Но вокруг тихо, – никого. Оттого, что смолкли кондиционеры и холодильники, тишина стояла просто гробовая, как под землей. «Так и правда, под землей, нулевой этаж», – пришло в голову. Тогда Анечка по одному стала снимать с себя пакеты, освободила ноги, поднялась. Ничего не болит, повезло. Потихоньку, освещая себе путь телефоном, она добралась до замершего эскалатора, а затем к выходу. Соседка ждала снаружи, а увидев её, испуганно попятилась.

– Что случилось? Что с тобой? Что там был за грохот? Господи, ты вся в извёстке!

«А вот ты бы пошла и посмотрела, что случилось, помогла бы, так нет ведь, как заяц драпанула!», – зло подумала Анечка, стряхивая с себя муку, но, как человек воспитанный, вслух сказала другое.

– Пойдемте домой, по дороге расскажу.

На улице по-прежнему стоял ясный солнечный день, и после тёмного зала супермаркета это казалось ещё более страшным – пустая улица, слепящее, клонящееся к закату солнце. Мимо изредка проезжали машины, на другой стороне улицы они заметили двух прохожих. Больше никого. Женщины, отдышавшись, пошли к дому. Перейдя дорогу, они увидели, что на пороге небольшого продуктового павильона стоит его бессменная продавщица, она же хозяйка Венера. К Венере в павильон ходили все домохозяйки микрорайона. Не столько за продуктами, сколько поболтать и посплетничать. Венера была очень приветлива и разговорчива. Ее татарское круглое улыбчивое лицо располагало к себе людей. Коммуникабельность явно была причиной её коммерческого процветания. Пару раз посетив магазинчик, вы уже начинали здороваться с ней, перекидываться фразами типа «погода-то сегодня какая хорошая!», а потом, незаметно для себя, вполне могли выложить свои проблемы в семье и на работе, если, конечно, не было других посетителей. Помощник у неё был один, молчаливый парень восточной наружности. Он таскал коробки и тоже улыбался покупателям.