– Ваше превосходительство, – глядя в чуть прищуренные глаза генерала, ответил Пастухов, – не сочтите за лесть, но как только познал чтение и вычитал все возможное о Кавказе, счел необходимым здесь побывать.

– Вот это похвально, – с удовольствием отметил Стебницкий, легонько коснулся пальцами правой руки своих пышных усов и, усмехнувшись, в упор, как бы только заметив, взглянул на не менее пышные усы унтер-офицера, так красиво оттеняющие молодое румяное лицо, и продолжал: – Но когда сами увидите Кавказ во всей его красоте, тогда считайте, что будете настоящим «пленником» его.

– По своей воле пленение даже заманчиво, ваше превосходительство, – поддавшись тону генерала, улыбнувшись, сказал Андрей.

– В таком случае мы с вами, молодой человек, простите старика за фамильярность, душами родственны и взаимопониманием обеспечены. А теперь расскажите, и подробнее, о себе.

Андрей сухо поведал Иерониму Ивановичу о своей жизни, все более проникаясь доверием к человеку, которого только что встретил. Генерал слушал, не перебивая, и только изредка покачивал головой, отмечая про себя те или иные события, о которых рассказывал Пастухов.

– Рад вашей выдержке и терпению, и последовательности в достижении цели, – начал генерал, выслушав Андрея. – А что касается дальнейших действий, то мы с вами объединим усилия и, надеюсь, доведем их до нужного результата, порукой тому ваше желание. В нашем отделе более половины съемщиков – классные топографы, и это не менее прекрасные исполнители, чем офицеры, пришедшие из училища, так что не унывайте, Кавказ ждет вас. Сейчас зайдите к моему помощнику, полковнику Кульбергу, который поможет вам установить отношения с Тифлисским юнкерским училищем, – вставая из-за стола и протягивая Андрею руку, закончил генерал беседу.

Когда Андрей зашел в чертежную, то она почти пустовала, топографы еще не возвратились с полевых работ, и только за одним столом сидел, склонившись над планшетом, молодой топограф с высоким, как говорят, умным лбом, подпираемым четкими линиями густых бровей, под которыми глубоко сидели глаза с прищуром. Усы и небольшая бородка окаймляли снизу немного вытянутое лицо, придавая ему оттенок солидности.

– Проходи, унтер! – сказал сидящий. – Видать, новенький?

– Угадали. Новенький, – в тон ответил Андрей и представился: – Пастухов Андрей.

– Поздравляю с прибытием! Меня зовут Михаилом. Михаил Голомбиевский, – повторил собеседник, вставая из-за стола и пожимая протянутую руку Пастухова.

– Прибыл на помощь. Не откажете в приюте? – улыбаясь, спросил Андрей.

– Не переживай, коллега, – переходя на «ты», приняв сразу вновь прибывшего в товарищи, ответил Михаил, – на Кавказе работы всем хватит. А что касается приюта, так если не устроен, то и это мигом организуем.

Андрею с первого дня понравилась та обстановка, в которой он оказался, ее размеренный и спокойный ритм и доброжелательность людей. Даже маленькая комнатушка в низком домике с плоской крышей удивила неожиданным уютом, созданным заботливостью старой хозяйки-грузинки.

Через несколько дней Пастухова вызвал к себе полковник Кульберг и, разъяснив порядок сдачи экзаменов, приказал получить в канцелярии предписание. Встретились они как старые знакомые.

11 ноября положенные экзамены были Андреем успешно сданы, и аттестат в запечатанном сургучными печатями пакете был им же доставлен в канцелярию отдела.

– Чему, Пастухов, радуешься? – шутливо спросил Михаил, встретив Андрея в канцелярии.

– Так я же только что юнкерское училище окончил.

– Это я по твоему лицу вижу, – не унимался Голомбиевский, – но хочу сказать, что это еще не главное.