Дэйн говорит так беззаботно, словно не произошло ничего особенного. Подумаешь, кому-то стёрли память! Какие пустяки, сто раз на дню происходит!

– Лика, расслабься. Иначе я подумаю, что в тебе ошибся.

– Как ты можешь обо мне судить, если сегодня встретил в первый раз? – старательно скрываю страх.

– Мне больше и не надо. Всё, что нужно, я уже увидел, – самоуверенно заявляет Дэйн. – Потому и обменялся с тобой энергией.

Его самонадеянность злит.

– Ты понимаешь, что с лёгкостью распорядился чужой жизнью? – смотрю в золотые глаза. – Не знаю, зачем тебе это понадобилось, но если я не вернусь в Ариз, то лишусь всего – работы, дома, любимого человека!

– Это он-то любимый? – Дэйн пренебрежительно кивает в сторону, куда ушёл Вирт. – Лика, я понимаю, что ты сейчас испытываешь. Только у меня не было выбора. Короче, я тебе просто покажу.

Он крепко берёт меня за руку – не дёрнешься. Картинка вокруг нас стремительно меняется. Грод с его игрушечными домиками и пальмовыми садами исчезает. Мы оказываемся на краю крыши гигантского здания, справа и слева возносятся к небу высоченные тёмные башни. Перед нами до самого горизонта простирается мёртвая чёрная равнина. Спёкшаяся бугристая кора прорезана глубокими трещинами, из которых то и дело вырываются языки пламени. В какую сторону ни взгляни – горящая изнутри земля и раскалённое марево над ней.

– Деон, – зло бросает Дэйн. – То, во что он превратился двести лет назад. Не такой, как ты представляла, да? Нравится?

– Жутковато, – сознаюсь я. – Но скажи мне, пожалуйста, а я-то здесь при чём? Конечно, если ты не собираешься меня туда столкнуть. Принести в жертву Анде, чтобы всё исправить.

Дэйн отвечает мне холодным взглядом, отчего собственное предположение перестаёт выглядеть забавным. Кто знает, на что способны ненормальные, вдруг он решит воспользоваться моим советом. На всякий случай делаю пару шагов назад, подальше от пропасти.

– Не бойся. – Он опускает голову, огненные пряди закрывают лицо. – Будь дело только в жертвах, мы обошлись бы и без тебя. Но Анда не ведёт лёгкими путями. Ему не нужны чужие жизни, он хочет… Чёрт его знает чего он хочет! Напустит вечно тумана, а ты мучайся – правильно ли понял.

– Может, ты соизволишь рассказать мне всё по порядку? Про то, отчего Деон стал таким, – указываю на кошмарное зрелище внизу. – И почему вы скрываете правду от Ариза.

– На первый вопрос я тебе отвечу прямо сейчас. – Дэйн поворачивается ко мне, в его глазах словно отражается пламя. – Мы упивались силой. Властью над миром, способностью перекраивать его под себя. Захотел – подвинул гору, пожелал – изменил климат. А потом Анда нас наказал. За один день Деон превратился в огромную ловушку – как та, в которую тебя сегодня заключили. Мы не можем выбраться, точнее, не можем выбраться надолго, потому что вдали от Деона постепенно теряем наши способности. Жить же без силы мы не умеем… Идём.

Он опять берёт меня за руку – воплощение Деона: огненный и опасный. На сей раз мы оказываемся в небольшом кабинете. Обстановка более чем скромная: однотонные коричневые стены, шкаф, набитый книгами, письменный стол, пара простых крепких стульев. Картина на стене напротив стола – умиротворённый вечерний пейзаж, чистое закатное небо, алый храм на вершине горы и одинокий путник, бредущий по узкой тропинке. Примечательно то, что картина в раме трёхмерная, такое впечатление, что горы рельефны, а между храмом и путником хочется просунуть палец.

– Это старая вещь, деонская объёмная живопись, – Дэйн замечает мой интерес к картине. – Так выглядел Деон до Перелома. Садись, Лика.