Анчутка довольно хмыкнул, подмигнул егерю и строго сказал: – Приступим.

– Рассказывай, – он наступил ногой на мешок, словно загораживая его.

– Что рассказывать? – Злыдень был озадачен.

– Все рассказывать. Приходим мы в гости к человеку, и что мы тут наблюдаем? – Анчутка выдержал театральную паузу.

– Что наблюдаем? – Злыдень совсем стушевался и смотрел на анчутку виноватым взглядом.

– Мы наблюдаем, – назидательным тоном сказал анчутка, – как группа лиц… по предварительному сговору… с целью наживы… подломила хату гражданина Апраксия и учинила разруху.

Злыдень замотал головой: – не, мы не чинили. Тут хата до нас поломана была.

Егерь, едва сдерживая смех, вышел на улицу. Великий анчуткин талант – гнать пургу без руля и ветрил – расцветал просто махровым цветом.

Апраксий терся возле егеря и заискивающе заглядывал в глаза.

– Апраксий, – Леха снял очки и положил в карман. – Со злыднями мы разберемся. А ты угости домового, только перед тем в избе порядок наведи. И завтра берешь шкатулку железную, которую на перекрестке подобрал, и относишь туда, где взял.

Апраксий замялся: – дорогая вещица, хорошая.

– Узнаю, что не отнес – привяжу на день к приказному столбу. И Сидору накажу, чтобы не вздумал воды принести, а тем более жалеть тебя начал. Вопросы есть?

Апраксий шмыгнул носом и ушел к пеньку, на котором строгал деревяшку.

Через полчаса анчутка вывалился из хаты с завязанным мешком и шмякнул его к ногам егеря.

– Леха, ты бы видел – до драки дошло, кому первому в мешок лезть. Они ведь такие, злыдни – кто кого сможет, тот того и гложет.

Прикопав мешок в неблизком овраге за полем, Леха с анчуткой уже к вечеру подошли к постоялому двору. День прошел на голодный желудок, и егерь мечтал о сытном горячем ужине. Да и Сидору надо рассказать, что его непутевый кум избавлен от злыдней, хотя эта проблема в хозяйстве Апраксия была не главной.

Анчутка, расположившись на стуле, наблюдал за ужином и был очень доволен собой.

– Лех, а хорошо мы за пятак злыдней в мешок засунули.

Леха шутливо развел руками: – жадность и не до того доводит.

Анчутка задумался. – Да, Леха, жадничать плохо. Скупой платит дважды. Дурак – трижды. А лох – всю жизнь.

Проснулся Триза в препакостнейшем настроении. Наскоро собравшись и заплатив за ночлег, он отказался от завтрака, оседлал лошадь и двинулся к Черным Скалам под возмущенное фырканье хозяйки.

Проехав около часа, Триза начал обретать спокойное присутствие духа. Немало этому способствовала дорога, меланхолично вьющаяся среди полей и пастбищ. Изредка на обочине мелькала какая-то совсем мелкая и не опасная нечисть, вроде шишей, да ведьмачье зрение подметило одинокого полевика, что-то ковырявшего возле кустов.

Впереди дорога уходила в пойму мелкой речушки, и недалеко от деревянного мостика виднелись заросли невысокой ольхи, и оттуда тянулся дымок костра вперемежку с запахом копченой рыбы. От запаха дыма и еды желудок Тризы запел такую унылую песню, что ведьмак не раздумывая направился к ольшанику.

Среди молодых деревьев раскинулась рыбачья стоянка. Шалаш, прикрытый сверху куском парусины, кострище с котелком да небольшая коптильня. Молодой парень с темным от солнца и воды лицом чинил небольшой невод.

– Доброго промысла.

Парень с интересом посмотрел на ведьмака.

– И тебе доброго дня. Какая нужда привела?

– Уж больно хорошо рыбой пахнет. Не найдется на продажу?

– За пару монет найдется.

– Ну тогда и перекушу, если не будешь возражать. – Триза достал две монеты и протянул рыбаку.

Парень повеселел, откинул коптильню и достал огромного линя. Положил его на деревянную дощечку, пристроил на камень возле костра и, нырнув в шалаш, добавил к блюду кусок хлеба и пучок зелени.