– У меня есть шанс дожить до завтра? – усмехаюсь я, не сумев сдержать скепсиса.

Ну, нельзя же так примитивно играть на вере любого человека, особенно больного, в чудо, на его надежде на выздоровление! Это не честно и даже подло! Но черноволосая женщина смотрит на меня своими внимательными, черными глазами, словно пытается заглянуть в самую душу.

– Можешь сама убедиться, здесь нет ни одной карты, указывающей на близкую смерть, – спокойно произносит гадалка, обводя ладонью карточный расклад. – Зато между тобой и болезнью стоит молодая женщина. Это твой защитник, даже спаситель. Через нее ты вернешь себе здоровье.

– Ну вот, Наденька, – встревает в разговор сестра, – есть еще надежда, есть! Надо верить! Нельзя поддаваться унынию и опускать руки!

Ох, ее бы устами да мёд пить… Но как я могу поверить словам какой-то гадалки, если сам профессор с чудесной фамилией Рассветов сказал…

***

За окном палаты солнечные лучи играют в трепещущей листве старой липы. Ее листья похожи на сердечки… Мое бедное, измученное болезнью сердце замирает в ожидании вердикта докторов. Что мне скажет профессор, когда получит результаты обследования? Господи, как же я устала от этих бесконечных обследований! Лентами кардиограмм, снятых за все те месяцы болезни, меня можно забинтовать как египетскую мумию! А бесконечные анализы, ультразвуковые исследования, рентгеновские, вот теперь еще и биопсия…

Для себя я решила, что слово профессора Рассветова будет последним. Может, силы мои иссякли и терпение кончилось, а может, просто фамилия у профессора убедительная, внушающая доверие. Разве может человек с такой фамилией обмануть? Что бы ни сказал, а на этом мои поиски и метания закончатся.

Он входит решительно, как всегда, не постучав в дверь, словно хозяин в доме. Безупречный белый халат, стремительные движения, резковатые, значительные черты лица, устремленный куда-то мимо меня взгляд… Мое сердце начинает биться так, что перехватывает дыхание. Спокойно, спокойно, Наденька, все будет хорошо, ты в надежных руках…

– Ну-с, Надежда Ивановна, я получил результаты вашей биопсии. К сожалению, обрадовать вас не чем, – спокойный голос, безразличные темные глаза. – Что бы вам, не медику, было понятно. В вашем сердце развивается опухоль. Заболевание очень редкое. Оперировать ее нельзя, технически невозможно. Вынужден констатировать факт, что помочь мы вам не можем. Увы.

Сердце спотыкается о невидимую преграду и ухает куда-то вниз, в пропасть… Неужели это опухоль, о которой говорит профессор, заставляет его куда-то падать, проваливаться?.. Несколько мучительно долгих секунд прихожу в себя, собираю себя по кускам, чтобы задать вопрос:

– Сколько мне осталось, доктор?..

– Трудно сказать, – тонкие жесткие губы недовольно поджимаются. Профессор не любит вопросов, на которые у него нет четкого ответа. – Может полгода, может год. Мы не знаем скорость развития опухоли. Лечение я вам распишу и послезавтра, нет, завтра на выписку.

Конец ознакомительного фрагмента.