Флирт какой-то придумала. Про подсознание что-то говорила. Стояла, как безумная, с закрытыми глазами и чуть ли не облизывала меня… Пиздец какой-то.

Зря я послушал отца. Нужно было уезжать ночью. Не приведёт к добру наше соседство.

— Ты куда? — в дверях встречаю отца. Он выходит из кухни, а я пытаюсь туда войти.

Интересно, куда же это я?

— В кухню. — излишне резко отвечаю, протискиваясь в дверной проём.

— Пожар где-то, не пойму? Чего носишься?

— Банка или бутылка нужна. — неожиданно для себя вру. — Вместо вазы.

Не понимаю причин, по которым я не могу сказать своему старику правду. Для меня так было бы даже лучше. Кто знает, что ещё может выкинуть Поплавская? А так у меня был бы свидетель, осведомлённый человек, который бы не позволил мне самому наделать глупостей…

Каких глупостей? Я о чём думаю?!

— Ты знаешь, я не коплю хлам в доме.

Я уже ничего не знаю, папа.

— Во дворе есть несколько баклажек. Схожу, гляну. Не уверен, что я их не вывез.

Включаю кофемашину, слушая удаляющиеся шаги отца. Нервы на пределе. Не понимаю, что меня злит, а главное, почему я зол. На кого? На Аню? Или на самого себя?

— Эй! Есть там кто-нибудь? — в мысленный поток врывается тихий визг и голос Поплавской. — Мне нужна помощь… Пожалуйста…

Бросаюсь вперёд, не вспоминая о своей злости. Тревога и беспокойство вытесняют все чувства. Выдавливают из меня, сжимая ледяными тисками.

— Кто-нибудь?

Оказываюсь на втором этаже и замираю в конце лестницы. Звук идёт из ванной комнаты.

Сердцебиение ускоряется.

Что это? Очередная провокация? Чего она добивается? Хочет, чтоб я ворвался к ней в ванную?

— Вот чёрт… — слышу тихие ругательства, после которых за дверью раздаётся грохот.

Делаю рывок к ванной комнате и быстро распахиваю дверь.

— Что здесь… — замолкаю недоговорив.

Вода хлещет из насадки для душа во все стороны. Полуобнажённая Аня прижимает к лицу полотенце, поверх которого ворох её мыльных волос.

Осторожно ступаю по мокрому полу в направлении буйного шланга, залившего всё вокруг. Чувствую себя каким-то охотником за змеями, до того сосредоточен.

— Как же щиплет… — стонет малая в полотенце.

— Кран закрыть не пробовала? — раздражённо интересуюсь я.

Подставляюсь под горячие струи воды и быстро хватаю шланг, направляя в чашу ванной. Словно издеваясь надо мной, источник проблем стихает в моих руках и демонстрирует чудеса покладистости. Напор становится всё меньше и меньше.

— Не работает. — рявкает Поплавская.

Тянусь к крану. Проверяю вентиль и обнаруживаю, что малая права.

Блядь, а я себе столько всего успел надумать. Столько приписать Аньке, что самому теперь стыдно.

— Сейчас переключу воду. Не паникуй. — бурчу, а сам кошусь на чёрный лифчик в мелкую ромашку, откуда выглядывают совсем недетские полушарии.

— Пожалуйста, скорее, Макс… Так щиплет, что капец… — мне кажется, она даже всхлипывает.

— Зачем голову мыть одна полезла? — переключаю воду и набираю ванную. — Конечно, будет больно. Нельзя же мочить раны. Тем более их шампунем полоскать. Ань, ну как маленькая, ей-богу.

— Пошёл вон… — хнычет она.

— Чуть позже. — усмехаюсь. — Не думал, что когда-то тебе это скажу, но… раком становись.

— Что?!

— Что? Голову тебе мыть будем. Не оставлять же это безобразие как есть? Сколько ты туда вообще шампуня вылила?

— Думаешь, просто всё делать одной рукой, а? Сколько вылилось, столько и вылилось. Я пробовала с ладони, но тогда неудобно прикрывать лицо полотенцем!

— Наклоняйся, Ань, я не шучу. Не нравится слово «раком», тогда становись на исходную. Я так понимаю, ты так и хотела свои волосья помыть… Мы будем осторожны. Давай.

Немного посомневавшись, Аня всё же наклоняется. Я задаю траекторию и… оцениваю открывающийся вид.