Горжусь этой девочкой. Вроде высказала всё следователю она, а горд я.

– Анечка, но ведь ты же сама так захотела. – лепечет её мать. – Ты ведь и шла туда на летнюю подработку.

– Мама! – рявкает Поплавская, отчего её длинные волосы взлетают вверх, вторя положению тела девушки, что вскакивает с места. – Я так тебя люблю! Так люблю тебя, мама! Но ты этого не понимаешь! Даже сейчас не понимаешь!

Фурия, вихрь, а не девчонка. Даже Прохор в шоке.

– Не ревнует ли она мать к отчиму и новой сестре? – бормочет отец, отвлекая меня от завораживающего зрелища.

– Ну таким способом вряд ли можно… – осекаюсь. До меня доходит, что отец имеет в виду.

– Если он сядет, то очень даже можно.

– Пап, ты чего? – смотрю на своего старика, сомневаясь в его благоразумии.

– Да ничего. Мысли вслух. – отмахивается он.

Я успокаиваюсь.

Всецело верю Ане. Мне плевать, кто и в чём сомневается.

Она любит свою сестру. Она вся побитая рвалась её спасать всего одну ночь назад. Она с ней играет. Проводит время. Милана улыбалась, увидев свою старшую сестру на парковке утром, когда мы выходили из райотдела и повстречались с её очень “приятной” бабкой.

Ревность к матери? Так и для этого она что-то припозднилась. Зверева в браке с отчимом Ани больше шести лет. Неужели бы не вырвалась наружу эта ревность за все предшествующие года?

Сомнительные мотивы.

– Кхм… – кашлянув в кулак, я перевожу на отца требовательный взгляд. – Почему ты и Прохоров вообще пытаетесь найти Анины мотивы? Не Зверева, а Анины. Что происходит?

– Я? – изумляется. – Я вообще ничего не ищу. Рассуждал вслух. Мне это помогает. Слуховая память и восприятие такое. То, что слышу твёрже того, что я вижу.

***

Она не понимает. По-прежнему не понимает. Не помнит ничего, что он творил годами.

Как спасать маму, свою семью, если самый близкий человек в неадеквате? Я столько всего уже рассказала усатому при матери, а она ни на миг не засомневалась, ничего не поняла, ни о чём не догадалась.

Мне чертовски больно и обидно, но ничего из этих чувств не должно просочиться наружу.

Злит меня следователь? Умышленно выводит из себя? Просто издевается? Ну и пожалуйста! Злиться и огрызаться я имею право – это нормально, учитывая сложившиеся обстоятельства.

Обеспечивал меня отчим. Ага. Воспитанием он моим занимался. Смешно, не могу, дайте поржать хоть спокойно, а не это всё. Мать моя утверждает, понимаешь ли. Шикарно. Мало того что она сидит, хлопает заплаканными глазами и ничего, НИЧЕГО не понимает и не слышит, не хочет думать, она ещё и врёт!

Взрываюсь в одно мгновение:

– Виталий Евгеньевич, а вы от стула жопу открываете? Всегда здесь сидите и записываете то, что вам говорят все, кто к вам приходит?! – усы следователя пришли в движение. У нормальных людей вверх ползут брови, а у него – усы. – Кто меня обеспечивал? Я ушла из школы с девятого класса, получив аттестат. Сразу же устроилась работать в кафе, где и работаю по сей день! С тех пор и до этого самого дня я обеспечиваю себя сама! Воспитание? Вам мало ваших бумажек с освидетельствованием его воспитаний? Так давайте, тащите несколько пачек бумаги, я тоже вам расскажу массу всего интересного! А лучше сразу ноутбук! У вас же нормальный райотдел? Или до сих пор всё от руки и на тяп-ляп фиксируете?!

– Анечка, но ведь ты же сама так захотела. – то ли оправдывается, то ли продолжает защищать этого урода мать. – Ты ведь и шла туда на летнюю подработку.

Я шла! Да, я шла в кафе подработать на лето, чтоб у меня были деньги. Хоть какие-то. Хоть на что-то, за что не придётся отчитываться ни мне, ни матери. И осталась я в кафе работать, потому что поняла, что могу эти деньги зарабатывать, а тянуть мою учёбу просто никому не упёрлось.