С тех пор Рафаэль Санти-Дегренель успел стать доктором наук, но не продвинулся дальше места профессора Франко-американского колледжа39 Сорбонны. Этот тип даже не имел своего жилья, довольствуясь жалкой квартиркой в университетском городке Сите-Ю! Впрочем, вхожий в разные светские круги, Рафаэль пользовался неизменным успехом у влиятельных дам. Сейчас он находился в тайной, но при этом всем известной связи с владелицей одной из крупнейших промышленных групп Франции Марианной Обенкур. Да, Рафаэль всегда умел разбираться в женщинах, что де Кортуана по-своему восхищало.

– Привет, кузен, – нехотя ответил он на звонок, хотя уже почти решил не брать трубку.

– Привет, Джонни! Ну, как там Нью-Йорк? Зажёг по полной?

Джонни ненавидел эту иронично-самоуверенную манеру Рафаэля. Кто он такой, чтобы говорить с ним в таком тоне?

– Ладно, Раф, что тебе надо? Я только приехал, сразу на работу – ты меня знаешь, болтать некогда!

– Ещё бы! Бесконечно извиняюсь за беспокойство – хотя мы, простые смертные, обычно не забываем о днях рождения родственников. Мне, как ты помнишь, сегодня стукнуло… Впрочем, неважно сколько… Не хочешь поздравить?

Действительно, у Рафаэля день рождения тринадцатого ноября, и де Кортуан совершенно об этом забыл.

– Раф, извини, без обид. Поздравляю! – вяло отреагировал он.

– Спасибо, Джонни! – ни на секунду не смутившись, продолжил Санти-Дегренель. – Конечно, мы недостойны того, чтобы лицезреть твой божественный лик, но я – и Марианна – будем рады, если ты заглянешь на небольшой праздник, который она организует в мою честь у себя в Нейи40.

– Мадам Обенкур? Мило с её стороны!

– Это, если хочешь, небольшой прощальный подарок, если ты об этом. Марианна и Доминик не меньше чем на год отправляются в кругосветное путешествие. А твой покорный слуга остаётся в многострадальной Лютеции41. Поэтому – грандиозный праздник! Обещалась Клод Ширак42. И, возможно, Николя.

– Сарко? – равнодушно уточнил де Кортуан, стараясь никак не выдать своей заинтересованности: всё говорило о том, что энергичный Саркози вполне может вскоре занять место президента Ширака…

– Он самый! – охотно подтвердил Рафаэль. – Приём через три недели, ближе к Рождеству, Марианна уже отправила тебе приглашение. Приходи, и я лично встречу тебя на входе с родственными объятиями!

– Да пошёл ты!.. Ладно, подумаю. Шарли тебе напишет, если что. Не обижайся, Раф, это не от меня зависит, – сказал де Кортуан на прощание и наконец положил трубку.

Впрочем, на приём сходить стоит… «Для стипендий трудным подросткам понадобятся деньги, а значит, надо будет потрясти «ЛʼОреаль», «Буиг» и ещё пару контор. Старушка Обенкур будет очень кстати», – рассудил Джонни и, чувствуя прилив энергии, обычно посещавшей его после очередной дозы любимых средств, принялся распаковывать свой ноутбук: новый проект в его мыслях обретал всё более чёткие очертания.

***

Почему-то французские вечеринки всегда приводили Настю в состояние, близкое к эйфории. Приглушённый свет, ненавязчивая музыка, неизменное объявление для соседей («Заранее приносим извинения за неудобства»)… На эти стоячие сборища приходили не есть: за бокалом вина, сангрии или чего-нибудь покрепче люди знакомились, флиртовали, дурачились. После такого продолжительного аперитива можно было отправиться ужинать в ресторан, а потом – в ночной клуб или к кому-нибудь в гости.

– Chéri, а сколько будет народу? Человек двадцать?

– Хм… – Жан-Ив, разбиравший только что принесённую из магазина пластиковую посуду и бутылки, затруднялся с ответом. – Наверное, около тридцати, не меньше. Кстати, Батист тоже обещал заглянуть. Они с мамой собираются в театр и, возможно, по пути домой…