Уже на берегу Марта пожаловалась на усталость и не захотела идти дальше вдоль берега. Она предпочла пособирать полевые цветы, а Ян в это время устроился поудобнее возле крутого спуска к реке. Ни души не было кругом, только птицы щебетали в высокой траве и гоготание гусей доносилось с другого берега. Он давно просто так не гулял по родным местам. Когда он уезжал ему не было тоскливо, маленький Ян предвкушал свободу, знакомство с новыми друзьями и новыми знаниями. Его очень увлекали естественные науки. Первый раз он почувствовал тоску по родине почти сразу, как приехал в гимназию, но отец советовал ему не плакать, даже если очень грустно. Подарил сыну свои четки и сказал: «Когда будет грустно, помолись, как тебя духовник учил». А мать со слезами на глазах отдала ему в подарок новенький платочек с его инициалами, вышитыми ей самой, и поцеловала в лоб.

Конечно, они еще пару сундуков загрузили в экипаж сына, но маленькие подарки хранятся и ценятся людьми больше всего, как символы, как идолы. Настася стояла позади родителей, восторг предвкушения нового передался и ей, и она не плакала. Ей нечего было подарить своему другу, и она сорвала ромашку и положила в его настольную Библию накануне. Он заметил это только на следующий вечер в гимназии и схватил четки, чтобы скорее помолиться, а не разрыдаться.

Ромашка Насти оказалась перед глазами, но через мгновение он понял, что это Марта стоит перед ним с ромашкой в руках.

– Не думаете, что маргаритки лучше? Вы видели маргаритки? – спросила она.

– Да, наверно, почему вы так считаете? – Ян поднялся, подал руку и направил шаг в сторону усадьбы.

– Но они больше, значительней и более разнообразные. Бывают разных цветов, а ромашки такие простые, слишком простые.

У него возникла мысль задать ей вопрос, который возник у него накануне: «Верите ли вы в любовь?» Но, посмотрев в ее глаза, в которых хотел увидеть что-то важное, Ян передумал.

– Давайте помогу вам донести букет, – вместо этого предложил он.

Естественно, он считал иначе (кто вообще любит маргаритки), но спорить у него не было желания. К тому же, девушки совсем не умели спорить, у них получалось только обижаться, надувая губки. Со своим другом Олешей они часто спорили в гимназии. Спорили обо всем, спорили на сладости, а потом – на деньги. Но спорили по-научному, аргументированно и обосновывая точку зрения. Научились проигрывать достойно и уважать мнение другого… почти всегда. По Олеше, кстати говоря, Ян очень скучал. И главы не хватит, чтобы описать, через сколько всего им пришлось пройти за время учебы: каждое приключение и проказничество, которые привели к крепкой дружбе.

Уже вечерело, начинало холодать, мужичок возвращался с поля на своей белой лошадке, вся его одежка была в заплатах. Он не обратил внимания на пару молодых людей: наверное, слишком устал. И они отдалялись друг от друга. Только Марта из всех чувствовала какое-то удовлетворение от послеобеденного времяпрепровождения. Чем дальше отходили Ян с Мартой от реки, тем глубже солнце пряталось за рощей.

– Милая, да ты с ног до головы в пыли, – заметила пани Пилсудская, когда пара вошла в гостиную, вернувшись домой. – Тебе надо бы сменить наряд.

– Где же ты водил бедную пани Марту, Ян, – возмутилась и Берта. – Настася! Помоги гостье переодеться!

Пока Ян совершал прогулку с Мартой, их отцы, сидя в кабинете, обсуждали интересующие их дела, ради которых, возможно, только и была затеяна эта поездка. Окруженные шкафами из темного дерева, которые были сплошь заполнены книгами, паны попивали настойку, закусывая холодным печёным мясом.