– Приплыли, – сказал водитель.

Выйдя из машины, он открыл заднюю дверь и принялся разгружать рыболовные снасти, продукты питания и прочие предметы, среди которых были бутылки с водкой, пивом, а также шампанским.

Пассажиры бродили теперь по округе, тычась по углам. Место им было давно знакомо. Одно беспокоило: поодаль стояла чья-то «Приора», возле которой валялись в песке мужик в годах и баба лет тридцати.

Непрокин сморщил лицо, глядя в сторону отдыхающих. Соседи явно его не устраивали, и это не ускользнуло от внимания Брызгалова.

– Щас устроим, – сказал он. И к Игину: – Разберись с голубями.

Игин понятливо кивнул, поправил на животе оперативную кобуру и, позвав за собой водителя, направился к «Приоре». А вскоре отдыхающие уже собирались. Сели в машину и тихо смылись.

Гаврилов следом за ними выдвинул из кустов массивную жердь, поместил поперек дороги в древесных рогатках. Затем вернулся к машине, взял оттуда дорожный знак с изображением кирпича и примотал куском провода к «шлагбауму».

Не успел он вернуться к машине, как раздался сигнал машины: перед «шлагбаумом» стояла черная иномарка. Водитель обернулся в сторону Брызгалова, тот приветственно махал обеими руками.

– Открывай, быстрей! – приказал он водителю.

И водитель бросился убирать заграждение. Пропустив машину, он пристроил жердь на прежнее место и вернулся к компании. Прибывшим оказался Брызгаловский заместитель Круча. Одних с ним лет, кучерявый плотный мужик.

– Рыбалка – святое дело, – бормотал он, выползая из машины. – Где бредень?

Водитель молча распутывал сеть.

– Может, потом? – спросил Непрокин. – Может, сначала это?

Он изобразил фигуру из мизинца и большого пальца, но никто его не послушал. Бредень был расправлен и лежал на песке. Осталось зайти с ним в реку и выйти к берегу. Они так и сделали. Командовал водитель, согласуя движения непослушной команды. И вскоре мотня у бредня оказалась забита трепещущей рыбой: здесь оказалось несколько щук, множество мелкой рыбешки и пара внушительных стерлядей.

Рыбаков от холодной воды трясло.

– Налейте скорей! – орал Непрокин. – Иначе я окочурюсь!

Водитель торопливо выбрал рыбу, кидая ее в ведро, смотал бредень и убрал в машину.

Возле машины стоял раскладной столик, на нем лежала закуска. Игин разливал водку в стаканчики. Оставалось заварить уху.

– Давно не хлебал ухи, – бормотал Круча.

– Иди сюда, Виктор, – позвал водителя Брызгалов.

Тот присоединился к компании. Он знал их всех давно, поскольку сам выходил из полицейских рядов. Он заранее знал даже то, о чем будет у них разговор. И не ошибся: начальство разговорилось о трудной судьбе чиновника, о личном предназначении. Вспомнили о недавних событиях – о том, как в соседнем регионе трое придурков в полицейской форме допрашивали подозреваемого, после чего тот скончался.

Непрокин встрепенулся, торопливо закусывая. – Они же его изнасиловали. Бутылкой шампанского…

– Слава богу, не у нас, – назидательно произнес Брызгалов.

– Ребята попали не в ту комнату и не в то время, – сказал Игин. – Потому их и взяли в оборот.

– В смысле, если сильно захотеть, можно каждого посадить. У меня у самого таких оперов хватает, – говорил Брызгалов, глядя в сторону водителя.

Тот наскоро закусил и занялся ухой. Разжег походную газовую плиту, поставил кастрюлю с водой и принялся чистить рыбу. Задача у него была простая: молчать в тряпочку.

«Званием вот только не вышел», – думал он про себя в третьем лице.

Брызгалов пел всё о том же. Как трудно быть начальникам в современных условиях.

– У меня, – говорил он, – оппозиция завелась. Телегин с Гусевым… Эти хуже казанских будут, которые с бутылкой. Говорить много стали…