Чжан Пин снова указал на лапшу и сказал: "Ань Жань специально поручила мне, сказав, что ты больше всего любишь лапшу, поэтому я быстро заказал тебе доставку, ешь, пока горячая."

Сердце Гао Лин потеплело, глаза слегка покраснели, она благодарно сказала: "Господин Чжан, передайте мою благодарность сестре Ань Жань, спасибо вам, вы всегда так заботитесь обо мне."

Чжан Пин слегка махнул рукой, на лице у него была добродушная улыбка, он придвинул стул и сел напротив Гао Лин, проникновенно сказал: "Гао Лин, не будь такой чужой, ты костяк нашей компании Линхай, мы должны поддерживать друг друга. Знаешь? Я всегда очень хорошо относился к тебе, у тебя безграничное будущее! Ань Жань и Ван Цяо – это важные люди, которые могут влиять на национальные коммерческие тенденции, ты, следуя за ними, можешь научиться слишком многому. А еще наш генеральный директор компании Линхай Цзя Хуй, твоя невестка, это топовый хакер, с отличными навыками, с такими лидерами, ведущими нас, будущее компании светлое, и у тебя в этом безграничные возможности."

Гао Лин постоянно кивала, в глазах ее сверкал свет, она только собиралась заговорить, как Чжан Пин продолжил: "Однако, в жизни человека, кто не совершает ошибок? Не принимай слишком близко к сердцу дело с закупкой техники на этот раз, считай это уроком, в будущем будь более внимательной, и ты определенно будешь расти быстрее."

Гао Лин тяжело кивнула, твердым тоном сказала: "Господин Чжан, я знаю, что ошиблась, спасибо, что вы все еще готовы дать мне шанс и так поддерживаете меня. Вы столько лет проработали в коммерческой сфере, вы уважаемый старший, с вами рядом, указывающим мне путь, мне намного спокойнее. Я обязательно буду стараться, чтобы не подвести ваши ожидания."

Чжан Пин смотрел на Гао Лин, полный удовлетворения, его рука нежно погладила значок Ленина на груди, взгляд стал глубоким: "Гао Лин, мы не можем думать только о себе, если однажды ты достигнешь чего-то, ни в коем случае не забывай отдавать должное народу. На этом пути нас сделали сильными усилия всех, и мы тоже должны уметь отдавать."

Гао Лин была глубоко тронута, она торжественно сказала: "Господин Чжан, не волнуйтесь, я запомнила." Сказав это, она взяла палочки и начала есть лапшу.

Едя, Гао Лин, казалось, вдруг что-то вспомнила, положила палочки и хлопнула себя по голове: "Ой, чуть не забыла, тот кореец Мун Чхоль Мин еще не ел!"

Чжан Пин тоже положил миску и палочки, с выражением беспомощности и смеха: "В такую глубокую ночь нам еще приходится беспокоиться о его еде и питье, пойдем, посмотрим."

Они встали, на цыпочках пробираясь в темноте. Большинство лампочек в компании перегорели, только в нескольких местах пробивался слабый свет, как звезды, мерцающие в темноте. Они осторожно подошли к двери комнаты отдыха, тихонько толкнули полуоткрытую дверь. Увидели Мун Чхоль Мина, свернувшегося калачиком на полу, спящего крепким сном, рядом валялись десять пустых банок с кимчи.

Гао Лин широко раскрыла глаза и не удержалась, тихонько пожаловавшись: "Эти корейцы, они действительно любят кимчи, съели десять банок, и не боятся лопнуть."

Чжан Пин, увидев это, тихо подошел, взял лежащее рядом одеяло и осторожно накрыл Мун Чхоль Мина, боясь разбудить его. Затем Чжан Пин подмигнул Гао Лин, и они тихо вышли из комнаты отдыха, вернувшись в кабинет Чжан Пина.

Чжан Пин таинственно достал из ящика заранее распечатанную фотографию генерала Ким Чен Ына и, улыбаясь, сказал Гао Лин: "Как думаешь, если мы повесим эту фотографию на стену в комнате отдыха, какое выражение лица будет у этого корейца завтра, когда он увидит фотографию своего северного соседа?"