Спустя некоторое время Гао Лин немного успокоилась, она закусила губу, в её глазах мелькнула решимость: «Я поеду в Ла-Пас, я хочу увидеть брата в последний раз». В её голосе звучала непреклонная решительность.

Ван Цяо кивнул: «Гао Лин, я понимаю тебя. Дело в том, что Гао Чуань ранее оказал большую помощь полиции Ла-Паса, и поэтому они решили через несколько дней вручить ему медаль прямо в больнице». Голос Ван Цяо немного дрожал, словно он рассказывал о чём-то невероятно священном и одновременно душераздирающем. «Они очень уважают Гао Чуаня и хотят таким образом выразить свою благодарность».

В глазах Гао Лин мелькнул огонёк, и она торопливо сказала: «Я хочу присутствовать на этой церемонии, я хочу увидеть, как брату вручат награду».

«Конечно, Гао Лин, я пойду с тобой», – без колебаний ответил Ван Цяо. – «Мы вместе проводим Гао Чуаня в последний путь».

Ань Жань молча кивнула, в её взгляде читалась полная поддержка Гао Лин.

Но надежда, только что забрезжившая в сердце Гао Лин, сменилась отчаянием, когда она вспомнила о Цзя Хуй, которая осталась в Германии. «Как же мне сказать Цзя Хуй… Она беременна, если она узнает, она не выдержит…» – голос Гао Лин снова задрожал, и слёзы вновь хлынули из глаз.

«Я действительно не знаю, как ей сказать…», – Гао Лин снова потеряла контроль над собой, она с силой сжала свои волосы, словно это могло хоть немного облегчить боль. «Почему так… Почему всё это выпало на мою долю…»

Ван Цяо и Ань Жань переглянулись, в их глазах читались бессилие и сочувствие. Они прекрасно понимали, что никакие слова утешения не смогут сейчас облегчить боль Гао Лин. Перед лицом жестокой судьбы все казались такими маленькими и беспомощными.

В гостиной всё так же без устали работал телевизор, разноцветные блики света плясали на стенах, резко контрастируя с атмосферой горя и отчаяния в доме. Плач Гао Лин, словно печальная похоронная песнь, рассказывал о непостоянстве и жестокости судьбы в этой тихой ночи.

Ночная тьма окутала европейский особняк в Мюнхене, лунный свет, словно вода, мягко падал на оконные рамы. Эта ночь, которая должна была быть тихой и прекрасной, была омрачена надвигающимся несчастьем.

Гао Лин сидела на диване в своей гостиной, слёзы уже давно пропитали её щёки, глаза её были красными и опухшими, в руках она сжимала телефон. Поколебавшись, она наконец набрала номер Лизы, жены Ван Цяо, председателя внешнеторговой палаты.

Звонок телефона эхом разносился по тишине виллы, каждый гудок словно ударял в самое сердце Лизы. Она отложила книги, которые разбирала, и быстро подошла к телефону. Увидев на экране имя Гао Лин, она почувствовала дурное предчувствие.

– Алло, Гао Лин? – голос Лизы звучал немного вопросительно и обеспокоенно.

Услышав голос Лизы, Гао Лин не смогла сдержать нахлынувшие эмоции. – Лиза… – только и смогла она вымолвить, расплакавшись.

Сердце Лизы сжалось. – Гао Лин, что с тобой? Что случилось? Не спеши, расскажи всё по порядку. – В её голосе звучало беспокойство, она невольно сжала телефон в руке.

Гао Лин, всхлипывая, пыталась успокоиться. – Лиза, я… я должна тебе сказать очень плохую новость… – она сделала паузу, глубоко вдохнула, словно собирая последние силы, – Гао Чуань… он умирает.

Лизу словно окатило холодной водой, телефон чуть не выпал из её рук. – Что ты говоришь? Гао Чуань… да как такое возможно… – её голос дрожал, глаза мгновенно увлажнились.

– Врачи сказали, что у него повреждены ствол мозга и функции всего головного мозга, скоро наступит мозговая смерть, максимум… максимум десять дней жизни осталось… – голос Гао Лин был полон отчаяния, каждое слово, казалось, вырывалось из разбитого сердца.