Она тихонько постучала, и судебный пристав открыл дверь, жестом приглашая войти. Ань Жань медленно подошла к Хуа Чэну и села напротив него. Услышав звук, он поднял голову, и в тот момент, когда его взгляд встретился с её, в его глазах мелькнуло волнение, губы задрожали, как будто он хотел что-то сказать, но слова застряли в горле.

«Хуа Чэнь, я пришла тебя навестить», – тихо сказала Ань Жань, её голос был таким нежным, будто она боялась потревожить хрупкую тишину. Она протянула руку, чтобы прикоснуться к нему, но остановилась в воздухе, в итоге лишь слегка взяла его руку, лежащую на столе; рука была холодной и дрожала.

Глаза Хуа Чэна покраснели. Он открыл рот, и через долгую паузу прошептал хриплым голосом: «Ань Жань… ты пришла… Я думал… я думал, ты больше не придёшь». Каждое слово, казалось, вырывалось из глубины души, полное горечи и самообвинения. Бывший генеральный директор компании Линхай, человек, который когда-то боролся в жестоком мире бизнеса, видевший множество интриг и подлостей, знавший, насколько опасен этот мир, даже он не смог уберечь самого дорогого человека и дело, созданное вместе с Ань Жань.

– Дурачок, как же я могла не приехать? – Ань Жань чуть не заплакала, но изо всех сил выдавила улыбку. – Видишь, я пришла. И всё постепенно налаживается, не отчаивайся. – Её голос был мягким, как весенний ветерок, пытавшийся развеять мрак, окутавший Хуа Чэна.

Хуа Чэнь слабо покачал головой, на его лице появилась горькая улыбка, голос стал ещё более хриплым: – Ань Жань, в этом чёртовом месте я чувствую себя брошенным всем миром, информации здесь кот наплакал. Но иногда я вижу газеты, и каждый раз вижу тебя. Ты становишься всё ярче, а внешнеторговая палата под твоим и Ван Цяо руководством процветает. Читая эти репортажи, я испытываю такую гордость, моя Ань Жань, ты действительно выросла, ты стала настоящим профессионалом. – Он замолчал, в глазах его мелькнула грусть, он вытер лицо рукой и продолжил: – Только вот я сейчас такой никчёмный, я тебя тяну за собой, я часто думаю, что я тебя уже недостоин. – Его глаза снова покраснели, слёзы навернулись на глаза, он с трудом сдерживал их.

В глазах Хуа Чэна горела ярость: – Я ненавижу себя, Ань Жань. – Его голос становился всё тише, последние слова были почти неслышны, он сжал кулаки, костяшки побелели, словно он пытался сжать в них ускользающую силу и достоинство.

Ань Жань нежно коснулась его руки, пытаясь успокоить: – Хуа Чэн, это не твоя вина. В деловом мире подлости не избежать, эти люди не останавливаются ни перед чем, мы недооценили их подлость. – Она посмотрела на него твёрдым взглядом, в её глазах читалась усталость от прошлого и упорство в будущем. – Но не волнуйся, мы не сдаёмся. Сейчас все стараются, мы обязательно привлечём Ли Фэя к ответственности.

Услышав это, в глазах Хуа Чэна зажглась искорка надежды, слабо мерцающая в бездне отчаяния: – Правда? Ань Жань, вы действительно сможете его найти? – Его голос дрожал, словно тонущий человек ухватился за спасательный круг.

Ань Жань решительно кивнула: – Правда, Хуа Чэн. Внешнеторговая палата, Линхай, все работают над этим. Ли Фэй совершил столько ошибок, столько людей пострадало от него, он не сможет уйти от ответственности. – Её голос был твёрд, в глазах стояло непреклонное решение, она пыталась передать эту веру Хуа Чэну, чтобы он вновь загорелся надеждой на жизнь.

В сопровождении судебных приставов они ещё немного поговорили через стол. Слова были немногословны, но каждое было проникнуто глубокими чувствами. Ань Жань рассказала о недавней работе внешнеторговой палаты, стараясь дать Хуа Чэну понять, что мир продолжает жить, что их общая мечта всё ещё поддерживается кем-то; Хуа Чэн молча слушал, изредка вставляя реплики, пустота в его глазах постепенно сменялась теплом.