Услышав это, лицо Сунь Жэна мгновенно помрачнело, как небо перед бурей, сплошь затянутое тучами. Он широко распахнул глаза, на лбу вздулись вены, он похож был на разъярённого зверя, и рявкнул: «Не надо клеветать! Без доказательств вы тут распускаете языки, компания – это место, где всё решается по справедливости, а не где вы будете устраивать свои разборки!» Его голос разносился по залу, оглушая присутствующих.

Ссора разгорелась не на шутку, стороны стояли на своём, и в зале заседаний царил хаос. Сунь Жэн, видя, что дело принимает плохой оборот, в панике схватил телефон, набрал номер охраны и срывающимся от злости голосом крикнул: «Быстрее в зал заседаний, тут дебош!» Вскоре прибыла охрана, образовав непроницаемую стену, окружив сторонников Ма Цзяцзя.

Сунь Жэн посмотрел на всех, его лицо слегка подёргивалось, глаза сверкали злостью. Он громко заявил: «Если сегодня вы не согласитесь на мою поездку на конференцию в Ла-Пас, вы будете препятствовать развитию группы! Компании досталось немало, чтобы её разрушили из-за ваших корыстных интересов!» Его слова были подобны ледяному ветру, пронзившему сердца присутствующих, заставив сторонников Ма Цзяцзя похолодеть. Под давлением Сунь Жэна они переглянулись, их пыл, только что горевший ярким пламенем, словно потушили ведром холодной воды, и они постепенно замолчали.

После словесной перепалки атмосфера в зале заседаний постепенно успокоилась. Сторонники Ма Цзяцзя, хотя и были недовольны, понимали, что дело проиграно, и дальнейшие споры бесполезны. В конце концов, Сунь Жэн, как вице-президент, занимал очень важное положение в компании, и его поездка в Боливию стала неизбежной. Оставалось только с досадой и негодованием молча поднять руки за.

После заседания Сунь Жэн не терял ни минуты, он понимал, что необходимо как можно скорее сообщить о принятом решении председателю совета директоров Ян Хэ. Он быстро поехал в санаторий, по дороге представляя себе разные реакции Ян Хэ, и волнение его нарастало.

Санаторий был по-прежнему тих, зимний ветер выл во дворе, срывая последние листья с ветвей. Сунь Жэн вошёл в палату Ян Хэ и увидел его измождённое, бледное лицо и пустые, безжизненные глаза.

«Председатель», – тихо позвал Сунь Жэн, слегка склонившись. – «В компании только что закончилось совещание, Ма Цзяцзя всё ещё в реанимации, а на конференцию в Боливию нужно кому-то ехать. Я докладываю вам: после обсуждения я решил поехать от имени компании». Он старался говорить ровно, но лёгкая дрожь в голосе выдавала его волнение.

Ян Хэ спокойно лежал на больничной койке, не мигая, глядя в потолок. Спустя долгое время он медленно повернул голову и посмотрел на Сунь Жэна. Его пустой взгляд, казалось, мог пронзить всё насквозь, заставляя Сунь Жэна чувствовать, что его мысли перед ним как на ладони. Ян Хэ ничего не сказал, лишь слегка кивнул. Движение было настолько лёгким, как будто опавшая в зимний день листва, беззвучно и незаметно.

У Сунь Жэна отлегло от сердца, но одновременно с этим его охватило странное горе. Он не знал, действительно ли Ян Хэ одобрил его решение или же ему просто было уже всё равно. Он открыл рот, собираясь что-то сказать, но понял, что любые слова сейчас будут звучать бессильно. В конце концов, он лишь снова слегка поклонился, повернулся и молча вышел из палаты.

В коридоре эхом раздавались шаги Сунь Жэна, звучавшие особенно одиноко. Он знал, что Боливия всё ближе, но что ждёт его там – успех или крах – он совершенно не представлял. Жизнь Ма Цзяцзя висела на волоске, в компании назревал конфликт, всё это было как клубок ниток, туго сжимающий его, почти душащий. А тем временем за окнами санатория смеркалось, и холодный ветер становился всё сильнее, словно предвещая надвигающуюся бурю. А он находился в самом её эпицентре, без возможности спастись.