Банду Сиплого он обнаружил через несколько вёрст – в небольшом кармане просеки. По тому, как были изувечены тела каторжан, стало понятно, что здесь поработал зверь. Никодим спешился и, сняв с плеча карабин, обошёл ближайшие кусты, но ничего подозрительного не заметил. Затем не без содрогания приблизился к телам и принялся за их осмотр.

У всех троих были покусаны конечности – несчастные пытались сопротивляться. У Фёдора была оторвана голова, руки и ноги переломаны, внутренности выедены. Сиплого зверь таскал ещё более остервенело – его вообще было невозможно узнать: одежда изодрана, нет ни одного живого места на теле. «Похоже, хозяин поработал», – подумал Никодим.

Чему он был удивлён, так это тому, что третий из беглецов, Иван, всё ещё проявлял признаки жизни. Хотя из культи оторванной ноги уже перестала сочиться кровь – вся вытекла. Тем не менее на его лице, превращённом в кровавое месиво, при появлении Никодима отразилась радость: слава богу, он видит перед собой – одним оставшимся глазом – человека, а не зверя.

– Мед… ведь… – булькнул Иван кровавой кашей во рту.

– Молчи, молчи, болезный… Нельзя разговаривать!

– Я… всё… конец… – прошелестел слабеющим голосом Иван. – Там… – он тщетно старался показать покалеченной рукой в направлении Феди. – Зо-ло-то…

Затем он прокашлялся, исторгая изо рта кровавые сгустки, и почти внятно проговорил:

– Похорони нас… Не оставляй зверью.

Никодим держал окровавленную руку Ивана до тех пор, пока тот не испустил дух. Затем, закрыв глаз усопшего, встал и окинул взглядом место жестокой баталии. Вот только где прячется её победитель? В том, что хозяин леса где-то рядом, Никодим не сомневался: просто насытился, а сам наверняка наблюдает за действиями пришлого человека, пропахшего порохом, и до поры до времени не будет нападать. «Если он не появился сразу, значит, ушёл далеко», – подумал Никодим.

Ему с трудом верилось, что на охраняемой им территории появился медведь-людоед. Откуда он пришёл? Никодим всех зверей на своём участке тайги знал наперечёт. Да и Иван Дементьев ни словом не обмолвился о медведе, который нападает на людей. Если это так, то кровь из носу друга надо известить, а людоеда извести. Тут только Онганча со своими соплеменниками способен помочь. Хотя в этом вопросе даже тунгусы-охотники могут быть бессильны, если судить по жуткой истории про медведя-людоеда, который опустошил чуть ли не всю деревню.

Произошло это спустя несколько лет после того, как охотники, убив в берлоге медведицу, забрали маленьких медвежат. Только не заметили они в глубине логова притаившегося пестуна[18], который, улучив момент, выскочил и молниеносно скрылся в чаще леса. Один из охотников выстрелил ему вслед и ранил пестуна, судя по всему, в пятку. Эта версия подтвердилась, когда в тех краях появился медведь, припадающий на правую заднюю лапу. Впрочем, это не мешало ему успешно охотиться, причём засады свои он устраивал преимущественно в деревне тех самых охотников, убивших его мать, ведь медведь даже через десять лет помнит своего обидчика. Увидит, как кто-то вышел вечерком до ветру или по какой иной нужде, хвать того и тащит в тайгу. И так каждый раз: то человека задерёт, то телёнка, то собаку… Никакой защиты не было от этого хромого людоеда. В итоге сельчане вынуждены были уйти из этих мест.

«Может, этот калека-людоед объявился в наших краях? – подумал Никодим, рассматривая примятую траву на поляне. – Здесь нужен хороший следопыт, чтобы прочесть следы. Зря я не взял с собой Чингиза».

Помолившись, Никодим снял притороченную к седлу лопату и, выбрав место, начал копать могилу. Предсмертным словам Ивана про какое-то золото он поначалу особого значения не придал, но потом призадумался над ними. Воткнув лопату в землю, снова прошёлся вокруг трупов, но обнаружил лишь два пустых разодранных вещевых мешка. Людей трое, значит, должен быть ещё мешок. Где же он?