Ребенок проснулся утром если не здоровым, то уши его не беспокоили. Оказался веселым хорошеньким мальчишкой по имени Лека, он сам так себя называл.

На вопросы Лены Аля отвечала скупо, сказала только, что работала фельдшером, а сейчас едет в Петербург учиться. Лена сама догадалась, что у нее не все гладко, и предложила остановиться у нее. На первое время, конечно.

Родители Елены приняли Алю хорошо, узнав, как она помогла их внуку. Да они и так бы ее не оставили, хорошие были люди.

До Александра Аля дозвонилась на третий день, он сухо ответил, чтобы ждала его звонка и никуда сама не ходила.

А потом приехал на машине, забрал ее с чемоданом и поселил на снятой им квартире. Договорился в институте, Алю зачислили на подготовительные курсы, чтобы осенью взять на второй курс без экзаменов. Взяли, давали общежитие, но Александр сказал, что будет оплачивать квартиру.

Когда они отмечали ее поступление в институт, он первый раз остался у Али. И с тех пор в ее жизни был только он, больше никаких мужчин. А потом он умер…

Вспомнив про прошлое, Алевтина поняла, что не может спать, и, невзирая на недовольство кота, встала, полезла на антресоль и достала оттуда старую обувную коробку.

При этом она нарушила обещание, которое сама себе дала, – не заглядывать туда, не открывать ящик Пандоры…

Медленно, неуверенными пальцами она открыла коробку, в которой хранила все свои воспоминания…

И первым делом оттуда выпала берестяная коробочка, обшитая вытертым мехом…

Алевтина вздрогнула.

Она усиленно старалась забыть, что эта коробочка лежит тут, в ящике Пандоры…

Коробочка словно сама собой открылась.

В ней лежал желтый клык… или огромный коготь какого-то неведомого зверя.

По нему бежали, как черные насекомые, буквы незнакомого языка. А в тупой конец клыка был врезан красный камень, похожий на каплю застывшей крови…

Алевтине вдруг показалось, что в комнате стало холодно, как в зимнем лесу. Перед ее глазами заколыхался красноватый мерцающий туман, сквозь который на нее уставилось страшное лицо в черно-рыжих клочьях свалявшейся шерсти… два маленьких глаза злобно смотрели на нее, а посреди лба…

Посреди лба горел третий, пылающий глаз.

Глаз, похожий на каплю запекшейся крови.

Глаз, похожий на красный камень, вставленный в основание желтоватого клыка.

И в ушах у нее прозвучал низкий, рокочущий голос:

«Буцааж ёг!»

Алевтина вспомнила ночь возле угасающего костра и как с ней заговорил мертвец.

Мертвец, который отдал ей… вернее, заставил ее взять этот таинственный амулет.

Он сказал ей совсем другие слова…

С трудом справившись с охватившим ее вернувшимся страхом, Алевтина закрыла коробочку с амулетом, для верности убрала ее обратно в обувную коробку…

Мерцающий туман рассеялся, в комнате стало даже заметно теплее, но у нее в ушах все еще звучал странный и страшный голос, она слышала его загадочные слова…

«Буцааж ёг!..»

И тут она вспомнила странного человека, которого увидела в третьей палате.

Он был не просто похож на утопленника, от которого она получила амулет. Он был им…

Но это невозможно!

Тот человек умер, умер! А с того света не возвращаются. Кому это знать, как не ей, врачу!

И она поняла, что должна поговорить с тем человеком. Должна узнать, кто он такой.

Хватит уже бояться! Двадцать лет прошло, ничего же с ней не случилось! Теперь она не та девчонка, что тряслась в лесу, что ей могут сделать?

Ей все-таки удалось немного поспать, потом день потек своим чередом, заполненный обычными делами.

На следующий день, сразу после утреннего инструктажа у заведующего отделением, она отправилась в третью палату.

Однако того, кто ей был нужен, там не было.