– А где вы сейчас живете, тетя Зина? – от ее мыслей у меня защемило сердце. Я твердо решил, что обязательно должен приехать, помочь, а заодно и с сыном ее поговорить – негоже так вести себя с матерью.

– Так недалеко совсем – тут же, на Гражданке. Недавно квартиру купили, теперь вот все вместе живем. Так что меня одну не оставляют – и сын, и невестка, и внуки, все наперебой вокруг бегают, все заботятся. Так что помощи мне никакой не нужно, а вот видеть тебя я, конечно, буду рада. Приезжай, милый, – и непрошеные слезы вновь заблестели в ее глазах.

– Я приеду, тетя Зина. Обязательно приеду, – горячо пообещал я, вдруг почувствовав, как от острой жалости к этой искренней и доброй женщине у меня нарастает ком в горле.

С этим комом я так и просидел остаток вечера. Я вдруг взглянул совершенно другими глазами и на знакомых с детства тетушек, и на тех, кого видел впервые, и на себя самого. Мне стало стыдно за свои собственные отношения с мамой, за редкие визиты к ней, за каждое пренебрежительное слово, сказанное по телефону, за раздражение, которое я испытывал порой, когда она звонила мне в неурочный час или в неподходящий момент. Неужели и моя мама в минуты, когда остается одна, с такой же горечью, как тетя Зина, думает о том, что никому не нужна? Огорчается, когда я из-за занятости не могу приехать, не могу уделить ей крупиц внимания, в которых она так нуждается? Нет, не права тетя Зина – вовсе не такой должна быть «стариковская доля». И не от самих наших стареющих родителей это зависит, а от нас, детей.

Не знаю, что на меня так подействовало – разговор с тетей Зиной или угрызения совести, но до конца вечера я из кожи вон лез, чтобы угодить пожилым дамам. Вдруг нашлись и темы для разговора, и забавные истории, вполне подходящие для их ушей. Мама, глядя на меня, расцветала все больше, и в мыслях ее я читал обожание и гордость за сына, который, вопреки обыкновению, повел себя на этот раз так, как она хотела, а не сидел весь вечер с таким угрюмым видом, будто отрабатывает тяжкую повинность. Правда, мама относила такое мое сегодняшнее поведение на счет позитивного влияния, которое, по ее предположению, оказывает на меня Милочка, отчего акции моей «невесты» здорово поднялись в маминых глазах.

Мне удалось настолько обаять всю мамину компанию, что на прощание я был буквально окружен тетушками, каждая из которых непременно желала меня расцеловать перед уходом. Когда лобзания закончились, я подошел к тете Зине, нежно ее обнял, еще раз заверив, что вскоре обязательно ее навещу. Бедная старушка и не поняла, наверное, с чего вдруг я воспылал к ней такими чувствами. Даже моя мама удивленно вскинула брови, недоумевая, почему это я неожиданно решил пригреть ее старинную знакомую.

Распрощавшись со всеми, я подхватил Милочку под руку и на этот раз, как истинный джентльмен, взяв такси, доставил ее прямо до подъезда…

Дома меня ожидала картина разнузданной кошачьей пирушки. Впопыхах я, естественно, не убрал сковороду с мясом с плиты, чем и решила воспользоваться Майка. Она возлежала на диванной подушке в позе обожравшегося тюленя, блаженно прикрыв глаза, а повсюду вокруг дивана валялись недоеденные кусочки. При этом вид у воровки был такой умильный и безмятежный, что я просто не смог ее отругать.

Когда разгром на кухне был устранен, и я совсем уже собрался ложиться спать, раздался звонок в дверь. Я с удивлением бросил взгляд на часы – они показывали половину первого. Интересное у кого-то представление о приличиях! Хотя, может, что-то случилось? Я подошел к двери, спросил: