Перейдя по широкому мосту через канал, я оказался у гостиницы. Название мне не запомнилось, но запомнилась статуя Свободы над входом, которая очень соответствовала духу Амстердама, духу свободы. Слева от входа располагался гостиничный ресторан, справа – гостиничный бар. Я зашёл в ресторан. Мягкий приглушённый жёлтый свет, массивные столы и стулья из тёмно-коричневого дерева создавали атмосферу уюта и тепла. Несколько посетителей уже наслаждались вечером. Официантка бодрым приветливым голосом сообщила, что все свободные столы зарезервированы для группы детей, и предложила мне присесть за столиком на улице или в баре. Столики на улице были укутаны гостиничной тенью, и лёгкий ветерок охлаждал алюминиевые стулья. В баре было тесновато из-за ограниченного пространства, но царила тёплая и уютная атмосфера, словно я вошёл в другой мир, скрытый от суеты города. Справа от входа располагалась барная стойка, которая обрывалась лестницей, уходящей вниз к бильярдному столу и туалетам. Слева от входа – деревянный неокрашенный стол с линейкой картонных подставок для пивных стаканов. Я расположился на одном из стульев за этим столом, спиной к окну, закрытому постерами с рекламой пива и заставленному пивными аксессуарами, что создавало уютную атмосферу старого доброго паба. Перед столом находился вход в гостиничный холл, соединяющий бар с рестораном. Чуть дальше, вдоль длины бара, стояли ещё два столика. В самом конце бара четыре ступеньки поднимали визитёров на своеобразный балкончик, на котором стояло ещё три стола. Но места было так мало, что комфортно расположиться могли только две компании. От основания балкона до потолка, во всю ширину бара, стену занимало зеркало, отражающее жёлтые круглые лампы, портреты людей в старинных одеждах, закованные в массивные золочёные рамы, патронташ бутылок с вином над барной стойкой, маленькие картинки на стене, пивные кружки, вымпелы, таблички и другую барную фурнитуру. Зеркало визуально увеличивало маленький барчик, придавая ему глубину. И даже если сюда зайдёт всего лишь один человек и расскажет бармену свою историю, то бар уже не будет казаться пустым и глухим. В этот час все столы были заняты. Я заказал голландский суп – гороховое пюре с кусочками сосисок и моркови – и запечённую курочку, картофель фри и салат из свежих овощей прилагались. Пока мои кушанья готовились, я морил червячка французским хлебом с очень вкусным чесночным маслом, запивая голландским пивом. Бармен, мужчина средних лет с живыми голубыми глазами, отточенными движениями разливал напитки и расставлял стулья по местам. Он чётко знал, когда и к кому подойти, когда и кому улыбнуться. Гороховый суп, который больше походил на гороховую кашу, меня не впечатлил, и я отодвинул тарелку в сторону в ожидании цыплёнка. В бар из холла вошла крупная молодая официантка с большой тарелкой на пальцах. Добрая половина курицы, гарнир и салат соблазняли своим ароматом и цветом. Дав ей понять, что кушанье для меня, я погрузился в чревоугодие. Напоследок – чашечка заварного кофе. Счёт на 21.75 евро. 24 евро на столе, и я снова на оживлённых улицах Амстердама, готовый к новым приключениям.

Солнце уже касалось пиков крыш, тени растекались шире по улицам, каналам и мостам. Мой прогулочный катер припарковался правым бортом у причала того самого канала, водами которого омывалась площадь вокзала. Лодка была около двадцати метров в длину с двумя рядами сидений. Арочная стеклянная крыша плавно переходила в окна. Внутри было светло и комфортно. У большого деревянного штурвала сидел на офисном стуле рослый капитан в белой рубашке и синей жилетке, без погон. Он приветствовал каждого пассажира. По его благородному лицу, несшему отпечаток шестого десятка лет, было видно, что каждодневное и, возможно, многолетнее катание туристов превратилось для него в рутинное занятие, лишённое красок. Возможно, когда-то он бороздил моря и океаны, переживая всплески волн и бурных эмоций. Теперь он был водителем трамвая на воде, и только прядь пробитых сединой волос, ниспадающая на лоб, выдавала в нём путешественника.