Суд приговорил Кузяева за убийство, Суворову за соучастие и сокрытие улик к различным срокам, Пудовой дали условно за недоносительство.

А Казакевич даже в голову никому не пришло разыскивать, благодаря чему два восьмидесятилетних пенсионера с насиженных Карельских скал перебрались в царство алтайских медоносов, где счастливо проживают и по сей день в уютном домике с дочерью Ольгой, председателем сельского общества трезвости и владелицей приюта для бездомных собак и кошек.

Двадцать восьмое декабря должно было стать для Михаила Олеговича Рябова пусть и наполненным предновогодней суетой, но вполне себе милым днём в ожидании грядущей корпоративной попойки, последующих зимних каникул и солидного бонуса в течение месяца-двух по их завершению. План годовых продаж был с успехом перевыполнен аж в конце ноября, и с тех пор тридцатисемилетний коммерческий директор завода экспериментального оборудования мечтательно сидел на форумах отзывов владельцев премиальных внедорожников, подбирая замену видавшему виды бюджетному седану.

От истового интернет-серфинга мужчину отвлёк звонок по внутренней связи пышногрудой красотки Ольги Евгеньевны Райской, секретарши генерального:

– Вас по срочному делу просит зайти Борис Исаакович, – как всегда без приветствия и интригующе томно проговорила доверенное лицо руководителя и сей же миг положила трубку.

Михаил Олегович не любил экстренные вызовы «наверх». Глава и один из акционеров предприятия Борис Исаакович Зонд по прозвищу «Бизон» в свои пятьдесят с хвостиком был нахрапист, целеустремлён и никогда не давал трудящимся почивать на лаврах даже после серьёзных достижений. Особенно от его неуёмности страдала госпожа Райская, помимо неукоснительного исполнения многочисленных должностных обязанностей и несмотря на мужа и двоих сыновей-подростков вынужденная удовлетворять некоторые интимные просьбы директора.

– Мишель, друг мой, завтра ты летишь в Нефтеград, – безапелляционно огорошил начальник наёмного топ-менеджера, не успел последний войти.

– Завтра? Зачем?

– Тендер на клапаны перенесли на девять утра тридцатого. Вот только что звонили…

– Так это ж пятница! У нас – мероприятие! Мне речь поздравительную толкать!!! – взмолился подчинённый.

– Ну и что? Обойдёмся без твоей речи. Тем более что она, бьюсь об заклад, слово в слово повторит прошлогоднюю, – цинично парировал Бизон. – Утром тридцать первого вернёшься. В чём проблема-то?

– Но проект – тьфу и растереть. Там всего-то… Последнее коммерческое предложение миллионов на двенадцать едва потянуло.

– Что значит «всего-то»? – удивленно поднял к просторным залысинам лохматые брови нахмурившийся директор. – Э-э как ты, братец, чужими деньгами распоряжаешься! Может тебя премии лишить? Там всего-то… Да знаешь ли ты, сколько времени, сил и бабок мне стоило, наконец, с ними договориться! Это первая сделка! Проведём, как надо, другие контракты и суммы пойдут!

– Безусловно, концерн «Нефтеград Петролеум Энд Газ» для нас необычайно важен, и если бы не вы, – попытался лестью сгладить ситуацию Рябов, – нам не видать их, как своих ушей. Но, учитывая, что стоимость проекта – не самая большая, мне думается, можно доверить его начальнику отдела продаж.

– Мне лучше знать, что кому поручить. Летишь ты, и без разговоров. Конкурс – очный. Комиссия будет вызывать три раза. Начнёшь с двенадцати пятьсот, потом упадёшь до двенадцати, а в третьем раунде дашь окончательную цену – одиннадцать восемьсот пятьдесят. Процедура согласована, люди – в курсе. Всё понял? Свободен!

Домой Рябов приехал мрачней тучи. Жене с порога сообщил об отъезде, крепко выругался и запросил ужин. Супруга изобразила расстройство, в утешение чмокнула мужа в щёчку и удалилась хлопотать на кухню.