– Стреляйте! – закричал кто-то. Верно, это был Фрекьяр Тюрссон, но голоса я его тогда не признал. – Метайте стрелы в буруны! Стрелы, дротики, все, что можно швырнуть! Твари уязвимы только тогда, когда на поверхности!

Всплыл еще один бык: он казался похожим на ежа, так густо его плотную белую шкуру усеяли вонзившиеся стрелы. Бык уже был мертв: на это указывали сразу два дротика, удачно пробившие толстый загривок и застрявшие внутри.

Страшный удар сотряс еще одну ладью, вторую от нашей. Борта и киль ее оказались куда прочнее, чем у той, что несла стреломет, и столкновение выдержали, было, однако, ясно, что уже следующая атака морской твари может стать последней.

– Скальд! – заорал тот же голос. – Скальд, не спи!

Скальд не спал: он, вложивший слишком много гальдура в призыв тумана, теперь не мог ничего сделать с обезумевшими быками. Я видел его хорошо: он сидел недалеко от меня, опершись на борт, и глаза его были пустыми. То был верный признак утомления, при котором не то, что Петь, жить получается не всегда.

– Хетьяр, где ты? – спросил я внутрь себя прегромко. – У нас беда, ты нужен!

Я не знал, чем и как Строитель может помочь: само прозвище его говорило о том, что все его колдовство – мирного толка, а еще он сказался как-то потомком народа степей, и ждать великих подвигов в морской битве от него, наверное, не стоило.

Последовал еще один удар: на этот раз морской бык решил забодать уже наш корабль. У него не получилось, мы – кто стоял – даже остались на ногах.

Пока нас всех спасало то, что бык – не кракен, напасть на корабль может, только ударив тяжелым лбом, а для этого нужно сначала отплыть подальше, разогнаться и удачно попасть в слабое место борта. Кроме того, морской бык, живой, и может уставать, а еще зверь он довольно мирный, и такая повадка ему несвойственна, достаточно поразить шамана…

– Хетьяаааарррр! – кажется, я зарычал уже вслух.

– Не ори, – донесся слабый голос откуда-то изнутри моего сознания. – Делаю, что… Стараюсь, короче!

– Хетьяр, тут… – решил прояснить я.

– Лишнее. Я ведь вижу твоими глазами, забыл? Концентратор не потерял? Колдовать твоими руками я не смогу, – посетовал Строитель. – Мне тут объяснили кое-то, тебя это просто… Впрочем, об этом после. Тебе придется самому, я подскажу, только слушай.

Я поспешил снять стило с пояса.

– Направь концентратор на большой плот. Держи его так, будто хочешь куда-то туда ткнуть. Дай себе прицелиться.

– Есть! – зачем-то ответил я.

– Теперь тормози. Не себя тормози, время!

Гальдур, как и бывает в минуты сильнейшего душевного напряжения, сгустился в один удар сердца. Я ухватил край времени, потянул на себя… Перестал дуть ветер, прекратилась качка, и даже неотвратимо приближающийся бурун, выдающий новую атаку морского быка, как бы застыл на месте.

– Дерево, плотность, пятьсот кэгэмэтри, – непонятно сообщил дух у меня в голове: замедление на него не подействовало. – Ближайшая интересная… Кирпич, тысяча семьсот… Ну-ка, повторяй за мной!

Дальше шли слова совсем уже несуразные, прерываемые какими-то длинными числами. Я повторял их послушно, стараясь не сбиться, и у меня получалось.

Непонятная тарабарщина закончилась.

– Отпускай! – выкрикнул Хетьяр.

Я отпустил.

На мгновение показалось, что и плот, и хлипкое строение на нем, стали не деревянными, а будто из хорошего красного кирпича, слепленного из глины и добротно обожженного в печи.

В следующий удар сердца покрасневший плот разом ушел под воду: так обычно тонет камень, ну, или тот же кирпич.

Ветер, задувший было с новой силой, вдруг утих совсем. Пропали и буруны: быки, освободившиеся от колдовской власти, передумали убиваться об деревянные борта, и отправились, верно, по каким-то своим бычьим делам.