Амир признавался в любви, а его глаза всё темнели, и я не понимала, почему говоря о своей любви, он так страдал. Я хотела спросить, что случилось, но он приложил палец к моим губам и продолжил:

– Рина, я слышал тебя, когда ты говорила Собирателям и верю… что ты любишь меня… верю… хотя ирод во мне не должен…

– Амир…

– Ты забываешь об этом, и я счастлив… хоть на мгновение звука твоего голоса…

– Я говорила тебе…

– Ты говорила им – детям, которые, как и я, не знают, что такое любовь.

Вот уж этого я совсем не ожидала – что Амир признается в том, что не верит в мою любовь. Или в свою? Глаза всё темнели, и он не выдержал – отвернулся от меня, а потом отскочил к окну. Я растерянно протянула к нему руки, но он отвернулся и склонил голову так низко, что её не стало видно за широкими плечами. Глухой голос едва слышался, и я подскочила с дивана, но энергия не позволила приблизиться – холодный ветер оттолкнул меня.

– Рина, мне нельзя любить тебя, нельзя прикасаться к твоему прекрасному телу и смотреть в глаза…

– Амир!

– Но я ничего не могу с собой… я должен был отпустить тебя… спрятать и никогда больше не появляться… никогда…

– Почему… Амир, почему спрятать?

– Как Мари… спрятать и не позволять никому видеть тебя. Твоё появление в мире…

Громкий стон безнадёжности прозвучал как рык раненного льва:

– Ирод захотел жить как человек! Мечта… мечта, которая губит тебя! И я ничего не могу изменить!

Вот оно – страдание вождя, который всегда отвечает за всё. Не может изменить ситуацию и готов спрятать меня глубоко под землю или под воду, а сам ринется бороться со всем миром. И заодно может отказаться от своей мечты, только чтобы спасти мне жизнь. Вернётся в состояние страшного Тёмного без сердца и души.

– Не надо меня прятать… Амир, всё будет хорошо…

– Рина…

Амир повернулся ко мне, и я попыталась встать, но ледяная энергия только сильнее припечатала меня к дивану.

– Собиратели отказались говорить с Мари и Фисой.

Оказавшись передо мной, волна энергии совсем придавила меня к спинке дивана, Амир проговорил, жёстко произнося слова:

– Фиса едва выжила после удара энергии Собирателей.

Я ахнула и закрыла ладошками лицо, но сразу вскинула на него глаза:

– А Мари? Что с Мари?!

– Они лишь взяли у неё кровь.

– Взяли… как взяли? Амир! Как взяли?!

– Мари жива.

– Жива…

– Ей помогают мутанты.

И что-то со мной произошло, внутри меня образовался ком гнева, он кипел и полыхал огнём, опаляя весь организм. Тон, которым я заговорила, поразил Амира, он откинул голову и изумлённо взглянул на меня:

– Вы не дети! Вы трусы и мерзавцы! Я не буду делиться с вами своей энергией! Вы недостойны любви и нежности, вы недостойны ничего! Нельзя заставить любить, любовь можно только чувствовать самому и… пытаться научиться… как научился и почувствовал Тёмный! Великий Тёмный! А вы… вы мелкие проказники с дубинкой в руках! Дети любят, они просто любят… своих родителей, сестёр и братьев… тех, кого любят просто потому… что любят!

Амир обнял меня и закрыл всем своим гигантским телом, он первым почувствовал волну энергии, проявившуюся вокруг нас, а я продолжала кричать:

– Вы получите мою ненависть, а не любовь! Я вам показала… рассказала о любви, а вы… вы посмели обидеть тех, кого я люблю! Кого мы любим все!

Энергия давила уже так сильно, что я дышала с трудом, но всё же досказала то, что кипело внутри меня:

– Ненависть уничтожает… она грызет изнутри и убивает душу… слабеют от ненависти… сила уходит…

В сознание я приходила моментами, видела лица Амира, Олафа, ещё кого-то, кого не узнавала. Вздохи были настолько редкими, что мне казалось – я уже не дышала. И вдруг всё изменилось, стало легко, воздух проник в лёгкие и кто-то рядом громко сказал: