Когда Виктор принёс обед, я сказала едва слышным шёпотом:

– Можешь унести сразу, есть всё равно не смогу.

– Почему?

– Видишь, как опухла, руки не поднять. Уноси.

Он попытался лечить меня энергией, но я уже не сомневалась – у него ничего не получится, ободрённый Робертом организм чужака не воспримет. Так и получилось, Виктор тревожно посмотрел на меня и исчез с подносом.

Когда начался бред, я не осознала, время проходило в полусне. Иногда видела лица и только пыталась отвернуться от них, хотя шея уже не позволяла двинуть головой.

Я пришла в себя от того, что мягкие руки поглаживали спину и приговаривали:

– Берёзонька белая, лебёдушка, излечим всё, спинку выровняем, ручки вытянем…

– Не надо тянуть, больно же… Фиса!

– Лежи красавица, лежи милая, только и возвернулась к тебе, ещё пару дней и всё, не стать тебе берёзкой…

– Как это?

– Дак ирод поломал косточки, измял лебёдушку…

– Только плечи и болели, ничего не было поломано.

– А дурь в голове куда денешь, сподобился сам лечить, вот и изломал.

– Амир? Он меня лечил?

– Силой хотел своей, вот ею и смял тебе косточки.

– Он своей энергией мне кости поломал?

– А почто ему. Как это он и не сможет? У великих и дурь великая, раз и дунул, а от тебя только крошево осталось.

Ну, не совсем крошево, раз она мне спину массажирует. Фиса это для Амира сказала, чтобы он осознал, что без неё у него со мной ничего не получится. Нужен переводчик. Ага, телесный. Я хихикнула, но сразу ойкнула, потому как Фиса догадалась о моих мыслях и сразу решила их задавить на корню – она лучше знает, как с вождём общаться.

И опять нас никто не беспокоил несколько дней, за которые Фиса вылечила мои плечи. А я воспользовалась моментом и расспрашивала её обо всём, что касается Силы.

– Рина, да не знаю я ничего, окромя того, что Амир ею Машеньку спасал. Весь народ его на ней держался, ни болезней тебе, ни страха.

– Ни страха? Совсем ничего не боялись?

– А чего им бояться-то? Сила в вожде, да армии.

– Только у него голубой шарик?

– У него, лебёдушка, у него. Народ-то что, живёт себе и живёт, ни один враг напасть не смел, потому как знали – вождь спасёт, да ещё и месть совершит такую, что на века память.

– Всё держалось на вожде…

– На нём, берёзка белая, коли вождь силён, так и народ в силе. А армию уже он и собирает, своей силой да уменьем держит.

– Поэтому она Амира не может отпустить.

– А как отпустишь? Весь народ… а тепереча их много стало, не одна Машенька.

Фиса со значением на меня посмотрела, и я кивнула: Сила народа будет бороться за Амира, не отдаст его в тот момент, когда народ практически восстановился. Тем более вождя с силой ирода. Силой, удвоенной моей энергией.

Походив по комнате, Фиса обернулась ко мне и заявила:

– Раз руки помнят, голова в порядок возвернётся.

Я рассказала ей о своей догадке, что тело Амира помнит меня, и она решила воспользоваться этой памятью. Последовало неожиданное предложение:

– Ты вот что, красавица наша, поболей пока.

– Фиса, Амир же всё видит и слышит.

– Вот пусть и знает, что ты женщина – когда хочешь, тогда и болеешь.

Грустно я уточнила:

– И в бассейн нельзя?

– Как это, плавай, уточка сизокрылая, плавай, сильно для болезни-то пользлительно.

И тут же, чтобы я уж точно не сомневалась в ней, она явно задумала стратегическую операцию, взяла меня за руку и повела в гардеробную. То, что она предложила, купальником назвать можно с трудом – полосочки ткани, едва удерживаемые тоненькой цепочкой. Я даже усомнилась, неужели Амир выбрал такой купальник для меня, и робко взглянув на Фису, на всякий случай уточнила:

– Это, наверное, купальник Мари?