Амир. Часть IV Екатерина Дей

© Екатерина Дей, 2018

ISBN 978-5-4490-4954-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

1

Амир сидел рядом со мной и смотрел на море. Беседка в саду была тем местом, куда я приходила каждый вечер. И однажды там оказался Амир.

После ухода Роберта мы с Фисой ещё долго сидели в невозможности осознать случившееся. Когда Фиса смогла встать и попыталась выйти из комнаты, дверь оказалась закрытой.

– Рина… он всё действительно сотворил…

Надежда на то, что всё придумано для того чтобы поднять меня с постели рассеялась. Фиса тоже надеялась на это, мы обе где-то в глубине души верили – Амир так уже не сделает, он изменился, он уже не тот ирод, о котором говорили, как о самом страшном в их мире. Во всех мирах.

Дверь открылась к вечеру, но в доме никого не было. Только мы с Фисой, хотя еда в столовой появлялась, а посуда исчезала. Значит, остался обслуживающий персонал. А ещё камеры для наблюдения за моей жизнью.

И потекли тоскливые дни моего выхода из состояния амебы. Я не знаю, зачем постоянно плавала в бассейне и принимала ванны Фисы из трав. Они тоже появлялись сами по себе, достаточно было Фисе сказать, что вот закончилась такая-то травка, ванну уже не приготовить, как на следующий день пакет с нужными ингредиентами лежал в столовой.

Мы не говорили о том, что произошло: я не могла, понимая, что виновата во всём сама, а Фиса не хотела. Сбылось её предсказание, что как я – так и Амир, смогу, так повернётся к свету, не смогу… не смогла. Иногда длинными ночами я плакала в подушку от своей вины перед всеми: Яну продали в рабство, Алекс погибает от болезни, Мари неизвестно за кого отдали замуж, а Вито… жив ли. И удивительное дело, со мной ничего не происходило, никаких ломаний и потери крови, наоборот – организм постепенно физически восстанавливался. Фиса мне объяснила такую странную метаморфозу:

– Амира нет, не тянет из тебя, вот ты в жизнь и возвращаешься.

И зачем мне такая жизнь? Ответа на этот вопрос у меня не было, хотя, наверное, женщина всегда на что-то надеется, сама не понимая на что. На что надеялась я, мне самой было неизвестно, да и не думала ни о чём, просто плавала и смотрела на закат.

Я нашла эту беседку, прогуливаясь по саду, Фиса придумала прогулки на морском берегу, и я от нечего делать согласилась. Закат расцвечивал море и небо в невероятные цвета, и иногда я отвлекалась от своих тяжёлых дум, рассматривая такое чудо природы. А сегодня появился Амир.

Вздрогнув всем телом, я не сразу смогла подойти к беседке, постояла в тени большого дерева несколько минут, и только потом решилась:

– Добрый вечер.

– Здравствуй, Рина.

Он медленно встал, чуть наклонил голову в приветствии, но руки не подал. Я села рядом с ним на скамеечку и лихорадочно вздохнула, не придумала, о чём начать разговор и сцепила ладони на коленях. Мысли роились в голове, однако ни одна из них не сформировалась во внятное предложение, пока чётко не проявилось имя – Мари, надо узнать, что с ней. Едва слышно я спросила:

– Как Мари? Свадьба… уже была?

– Нет.

Мой облегчённый вздох привлёк внимание Амира, он чуть повернул голову и скосил на меня глаза, но не стал больше ничего говорить. Я осмелилась задать следующий вопрос:

– А что с Алексом… Роберт сказал, что болезнь вернулась…

– Он жив.

От волнения я провела ладонями по коленкам, но сразу одумалась и сжала кулачки. Спрашивать о судьбе Яны и Вито я остереглась, но Амир ответил сам:

– Янину я передумал продавать, покупатель ошибся в цене. Она с Мари в школе.

Я прижала руки к груди, но потом не выдержала и закрыла ладонями лицо. Холодный голос уточнил:

– Кто тебя ещё интересует? Вито тоже жив.

Мне понадобилось время, прежде чем я опустила руки и посмотрела на него:

– Амир… я благодарна тебе, что ты…

– Что я никого не убил?

Ледяной тон и тяжёлый взгляд тёмных глаз, но я уже взяла себя в руки.

– Да.

Усмешка скривила губы, но я не собиралась уступать, раз появился, значит, готов говорить.

– Они не виноваты в том, что оказались рядом со мной… ты можешь сделать со мной всё, что угодно, но они… это их жизнь…

– И она принадлежит мне.

Ещё несколько слов и мы поругаемся. Не так, я учиню разборку, и кто-нибудь от неё пострадает. Я сжала губы и отвернулась от него, и где тот Амир, который говорил мне, что теперь будет стремиться к мечте? Даже не о мечте речь, заставлял смотреть всех на меня, чтобы они учились жить, где он?! Где тот Амир, который так счастливо рулил кораблем вместе со мной?! Несколько раз вздохнув, чтобы успокоиться, я решила уйти, дабы лишним необдуманным словом не усложнить положение тех, о ком шла речь в разговоре:

– Спасибо, что приехал сказать… я теперь могу спокойно…

И замолчала, и что спокойно? Дальше плавать и смотреть на закат? Амир не дождался продолжения и как всегда уточнил:

– Успокоил в чём?

Тут я испугалась – а вдруг передумает, раз считает, что их жизни принадлежат ему. От волнения у меня получился растерянный лепет:

– Что они живы… просто живут…

Странный взгляд, стали едва заметны проблески синевы, да и усмешка непонятная: то ли усмехается, то ли улыбается. И как услышал мои мысли:

– Я всегда могу…

– Нет, Амир, нет, не трогай их, если я что-то делаю не так, то ты меня накажи, меня убей, только их не трогай… Я прошу тебя, умоляю, хочешь, на колени перед тобой встану…

Я сползла со скамейки и опустилась перед ним на колени, склонив голову как на казни, продолжала шептать:

– Молю, позволь им жить, у них всё впереди, я сделаю всё ради них, что прикажешь, то и исполню… отдам свою жизнь…

Амир молчал, и я не знала, что делать, только всё ниже опускала голову, посмотреть на него у меня сил уже не хватило. Наконец хриплый голос отозвался на мои мольбы:

– Рина… ты ради них готова на всё… отдашь ли ты мне свою любовь?

Я ответила раньше, чем осознала вопрос:

– Тебе она не нужна… моя любовь для тебя лишь игра.

Вот и вся моя покорность, можно стоять на коленях и подставить под топор голову, но изменить себя невозможно. В этом вся я – глупая, вздорная и наивная. Амир уже показал, что может сделать с каждым всё что угодно и мои слова для него ничего не значат. Ни мои слова, ни я сама. Прими любое его решение хотя бы для того, чтобы спасти остальных, но я уже не могла остановиться:

– Ты можешь взять моё тело, оно принадлежит тебе, как и моя жизнь. А любовь… это лишь слово для тебя.

– А для тебя? Что для тебя значит любовь?

– Зачем ироду знать, что такое любовь?

Я не выдержала и подняла голову, оказалось, что Амир стоит передо мной на коленях, руки за спиной и согнутые плечи. А глаза, они светились неожиданной яркой голубизной, и на губах появилась улыбка. От удивления я разогнулась и высоко подняла голову, Амир сразу наклонился ко мне, глаза в глаза:

– Любовь моя мечта…

– Мечта? Ты таким образом добиваешься своей мечты?

И поняла: лично я к его мечте никакого отношения не имею, он лишь пытается понять, что это такое – любовь, какое это чувство, чтобы потом найти себе настоящую женщину, свою настоящую любовь. А я как человек должна его научить этому чувству, именно научить, его ум ирода всё понимает слишком конкретно, только на живом примере… моей любви. Амир действует в соответствии со своим пониманием хитро-мудрого вождя и ирода. Кнут и пряник, масса эмоций, и энергии полезно, и я должна понять свою задачу. Плата за жизнь моего ближнего круга, вот теперь всё стало предельно ясно – зачем он позволил этому кругу появиться.

Амир не ответил на мои вопросы, улыбнулся хитрой улыбкой и подал руку, я замерла от своих мыслей, и он коснулся моей щеки горячими пальцами. Вздрогнув от прикосновения, я отвернулась в попытке увернуться, но он схватил моё лицо ладонями и прошептал в губы:

– Рина, научи меня любить… своей любовью…

– Любви научиться нельзя… можно только полюбить самому.

Я попыталась вырваться из его рук, но он не отпускал, смотрел мне в глаза странным синим взглядом и о чём-то думал, наконец, произнёс:

– Тебе нельзя умирать, умрёшь ты – умрут все. Я хочу, чтобы ты осознала мои слова.

Осознала слова? О чём он? Амир их убьёт! Теперь я поняла: всё, что он говорил о себе, постоянно говорил, что он ирод и убийца – правда! Маска сброшена, и сейчас определяются условия моего существования. Я должна осознать организмом: никаких потерь сознания, никаких спонтанных повреждений тела от слов и переживаний, только его приказы. Сказал любить и учить любви, значит любить.

Амир резким движением поднял меня с колен и прижал к себе:

– Я скучал… по твоему телу… по глазам и улыбке…

Не плакать, только не плакать, нельзя показать ему своё разочарование и ужас. Организм, никаких оледенений и потерь сознания, ты слышал всё, даже умирать нельзя – полное подчинение умом и телом. Я подняла голову и подставила губы для поцелуя, только посмотреть в эти глаза не смогла. Горячие губы едва коснулись моих губ:

– А ты сама хочешь меня поцеловать?

Вот и доказывай свою любовь, учи его любви любым способом, хотя бы поцелуем. И я его поцеловала, сначала робко, но организм не слушал доводов разума, он слишком долго скучал без этих губ и рук, этого сильного горячего тела, и вложил в этот поцелуй всю свою тоску. Амир не смог удержаться, его тело тоже скучало, стремилось ко мне, а руки прижимали меня к себе всё сильнее, но не ломали, а лишь делились собой, своим теплом и лаской.