– Ты небось уже и не помнишь того паренька, которого в ирода превратил и убивать заставил? Многих он тогда… Семёном звали. Мне было семнадцать, свадьба наша уже была сговорена и назначена. Я ведь через это ведьмой и стала, силу в ненависти нашла.

– Ужгород.

Голос Амира тоже был спокоен, никакого волнения, только взгляд как два провала в ад. Фиса подтвердила:

– Ужгород.

– Анфиса.

Фиса только усмехнулась, вспомнил её настоящее имя.

– Почему меня не тронул? Рядом ведь была.

– Женщины мне были не нужны.

– Рина, он и тогда такой был, брал только то, что нужно… лишним брезговал.

Она помолчала, опустив глаза, тяжело вздохнула и подняла на меня свой ясный взгляд.

– Я стала такой ведьмой, что с твоим мужем были честными врагами. И Янину от него я тоже прятала, только не смогла уберечь, не довезли её до меня в очередной раз. А узнать он меня не мог, ничего от девушки той не осталось, которая к свадьбе с милым готовилась. Да и живу долго, не по человеческим меркам.

– Фиса… прости, Анфиса, а почему он тогда к тебе обратился, чтобы меня спасти?

Не могла я к Фисе как к врагу относиться, не могла и всё, я как будто смотрела сериал по телевизору: слова слышала, но никак их с ней не связывала. Фиса усмехнулась и повернулась к Амиру:

– А ты это у него спроси.

– Ты была честна в своей борьбе со мной. И только ты могла спасти Рину.

Амир говорил спокойно, но это спокойствие было таким, что наводило страх, в любое мгновение могло превратиться в разящий меч.

– Ты прав, только я. Рина, когда ты была на волоске, даже не волосок, пунктир, я тебе слово раздора послала, а уж ты сама его в Бабу-Ягу облекла. А когда ты выжила, поняла, что в тебе есть сила, настоящая, данная для того, чтобы у Тёмного душу спасти.

– А зачем сама спасала? Ведь могла просто не…

– Чтобы больнее ему сделать. Когда душа стала просыпаться, да сердце вздрогнуло, вот тогда и боль настоящая могла настигнуть. Увидела я королеву, поняла, что любит он её, муж, готов жизнь за неё отдать, и придумала участь Амиру. Как полюбит тебя – так и погубить.

– А почему призналась? Поняла, что не дождёшься?

Фиса на меня посмотрела ласковым взглядом всё понимающей ведьмы, никак не убийцы, долго лелеющей в себе ненависть.

– Ты себе скажи спасибо.

– Себе?

– Рина, ты разрушила весь мой панцирь ненависти, которым я в жизни держалась. Я ведь как он, только силу и искала, ничем не брезговала, любое знание, хоть белое, хоть чёрное, всё на пользу. Сильна стала… да сила и душила меня, жить не позволяла. А ты боль свою никому не отдала, всю сама несла, слова не сказала в упрек никому. Понимала, что убивает тебя Амир, а ненависти в себе появиться не позволила, только любовь ко всем. Едва жива, и в чём только душа держится, а ещё и другим любовь посылаешь, остатки жизни отдать готова.

Опять обратилась к Амиру:

– И ты удивлял каждый день. С Мари всё понятно, дочь родная, а людей спасать ринулся, да так, что своих подставил под удар… это дорого стоит. Много нового из твоей жизни узнала за это время, неожиданного для себя, хотя и старалась всё о тебе знать.

– Я остался прежним иродом.

Пустой взгляд готовности к убийству и плотно сжатые губы, Амир смотрел на Фису, и было непонятно, как он отнёсся к её словам. А Фиса как не видела этого взгляда, ласково улыбнулась и обратилась к Мари:

– Ты не бойся, при тебе он меня не тронет, потом суд совершит.

Мари только прошептала:

– Фиса… Анфиса… я не понимаю…

– И ты во мне ненависть разрушала, школой своей для мутантов, добротой, лаской, которую я видеть в жизни не хотела, а потом уже и не могла.

– Роберт.

Оказалось, что по сторонам моей постели стоят Роберт и Алекс. После приказа Амира Роберт встал рядом с Фисой, но я крикнула: