− Что, любовь моя? – Пробегает пальцами по пуговицам рубашки.

Спешит. Откидывает небрежно в сторону.

И от брюк освобождается.

Остаётся в белоснежных боксерах, обтягивающих самое сокровенное.

Туплю глаза в пол. Стараюсь не думать о следующем шаге. Не размышлять. Но взор сам по себе взмывает вверх.

Жар заливает лицо.

− Можно я тебя попрошу? – В женском голосе слёзы.

Начинает всхлипывать. По скулам текут слёзы.

Взмахивает ресницами. И лицо в ладошках прячет.

Ну, актриса.

− Передумала? Боишься? – Амир присаживается рядом.

Теперь я могу хорошо его рассмотреть.

Красивое лицо. Тёмные глаза. Чётко очерченные губы и волевой подбородок.

Никакого сломанного носа, как принято у бойцов. Наоборот, с его внешностью можно было бы покорять подиумы страны, а не тягать здоровых мужиков, мечтая уложить их на лопатки.

− Боюсь… - Нина выдыхает.

Подтягивает к подбородку длинные ноги. Строит из себя недотрогу, разыгрывая по сценарию. И я понимаю, что вот-вот будет мой выход.

Амир не устоит. Согласится.

− Дорогая… - Встаёт с кровати. Прохаживается по комнате, заложив руки за спину.

Рычит. Как хищник в клетке.

А потом выдыхает. Запрокидывает голову. Проводит ладонями по лицу, смазывая напряжение.

И взгляд на Нину кидает.

Какой-то больной. Полный горечи.

Замираю. Тело прошибает холодным потом.

Каждая клеточка тела бьётся в агонии.

В мужских глазах дикое горячее желание, и я боюсь, что он сейчас не захочет слушать.

Не поведётся на наш план. Откажет.

− Амир…

− Ни, я всё понимаю. – Играет челюстью. – Но, если ты не готова, я подожду.

Выдыхаю. Он попался. Нина Ивановна всё рассчитала.

А с другой стороны мне страшно. Сердце замирает как у перепуганного зайца.

В руках лёгкий мандраж.

− Нет, я хочу, чтобы ты убедился, что я девственница. – блондинка вскакивает с кровати. – Сегодня. Сейчас. Не нужно откладывать.

Подходит к мужчине вплотную. Скользит ладошками по накачанной груди.

Жмётся сзади, распаляя желание.

− Но я хочу завязать тебе глаза…

− Мммм? – В голосе Амира удивлённые нотки.

Брови сводятся на переносице. Начинают таранить потолок.

− Мне… мне так будет легче. – Нина по-прежнему трепещет.

На щеках – румянец. Глаза опущены в пол.

Просто воплощение ангела, а не девушка. Разве найдётся хоть кто-то, кто устоит?

− И мы закроем шторы, - просит тихо. – Не хочу, чтобы мою наготу кто-то увидел с улицы. Это так стыдно…

Выдыхает с тихим шипением.

Как будто листья опадают. Стелются у ног.

− Дорогая, наш номер на двенадцатом этаже. – Мужчина протестует. Взывает к логике.

Обводит рукой номер-люкс, который он снял специально для этого действа.

И грудь вздымается тяжело при взгляде на белокурого ангела.

− Всё равно. – Нина мотает головой.

Стискивает пальчики в кулачки. Нервно шмыгает носом.

− Но…милая… Я бы хотел… - Спортсмен стискивает зубы.

Осекается. И дыхание вырывается со свистом.

− Я понимаю, любимый… - В голосе Нины истерические нотки.

Плачет. Размазывает по щекам слёзы.

Дрожит. Аж плечи трясутся, как будто крылья бабочки трепещут.

Строит из себя насмерть перепуганную девушку. Чистую и невинную, как слеза младенца.

Только самый последний тиран закроет глаза на подобное. Никак не отреагирует.

Амир же не такой. Нина была уверена, что он не такой.

И весь план на этом построен.

− Только в первый раз. Пожалуйста. Я не хочу, чтобы ты смотрел. Дай мне привыкнуть…

Голос срывается в рыдания. Горькие, щемящие душу.

В голубых глазах – океан слёз. Пухлые губки подрагивают.

А пальцы никак не могут успокоиться. Сжимают и разжимают белоснежную простынь.

Впиваются ногтями в кожу на бёдрах.

− Шшшш… - Амир не выдерживает давления.

Прикладывает указательный палец к губам.