– Ну вот, мне это дюже понравилось тогда. Они-то надо мной шутили, даже издевались немного. Деда Фаером называть. Я понимал, но мне всё равно нравилось. Так и закрепилось. Если будете меня Фаер звать, буду благодарен. Меня уже давно так никто не называет, это напомнит мне о былых временах. А имя… да шут с ним, с именем! Оно осталось в прошлом, в старом мире, которого больше нет. А я дед Фаер!

– Фаер так Фаер, – сказал я, – как скажете, так и будет. Ваше имя, это ваше дело.

– И давайте на ты, а том когда вы мне выкаете, я почему-то неуютно себя чувствую, – сказал дед.

– Мы из уважения к возрасту! – попыталась оправдаться Маша.

– Да чего его уважать? – удивился дед, – возраст он и есть возраст. В общем, можете считать меня старым маразматиком, но говорите мне «ты Фаер».

Я подумал, что на самом деле деду то тыкал, то выкал, так и не определившись до конца как к нему обращаться. Но он сам расставил все точки.

– Ну, так что там с узницей, Фаер? История закончена или ещё нет? – спросил я.

Старик расплылся в улыбке из-за того, что я сразу же начал называть его, как он просит.

– Да вроде всё рассказал, что знал… – задумался он, – как будто ничего не забыл.

– Тогда покажи нам её, и мы попробуем вернуть тебе твой дар, – сказал я.

– Легче лёгкого, – сказал дед, воодушевившись, – идёмте за мной! – и он бодрой походкой зашагал по коридору, весело размахивая помойным ведром.

За время разговора с нами он понемногу оживал, а когда мы узнали его прозвище и тут же начали им пользоваться, так и вообще как будто сбросил лет десять. Он, конечно, был старым, но, видимо, не таким, как показалось нам с первого взгляда. Психология! Человек угасал в униженном заточении, но стоило только поговорить с нормальными людьми, которые отнеслись к нему с уважением, так сразу буквально преобразился и помолодел.

Шли мы не очень долго, и, судя по изгибу коридора, он был круговым. А в центре, как вскоре оказалось, и находился этот каземат Воланда.

Из кругового коридора в центр был только один проход. Заканчивался он в круглом зале, и по бокам имел ещё несколько входов в небольшие помещения. Там хранились продукты, и жил Фаер.

В центральном круглом зале, вдоль стен, стояли большие каменные параллелепипеды. То ли саркофаги, то ли каменные нары, то ли что-то ещё, но размером были как раз под человека. И было их двенадцать штук, шесть с одной стороны, и шесть с другой. А прямо напротив входа, на стене была распята девушка. Растянута на цепях звездой. Голова её свешивалась на грудь, длинные волосы закрывали лицо и переднюю часть тела.

То, что это девушка, вообще-то, сразу понять было трудно. Ну да, мужские первичные половые признаки отсутствовали, но это ведь дело такое… мало ли что могло произойти? И мы по умолчанию считали её девушкой, потому что её Фаер так назвал.

Всё её тело было тёмно-коричневого цвета, и кожа имела какую-то странную структуру. Как будто бы она вся была покрыта древесной корой. Мы подошли поближе, чтобы лучше рассмотреть.

Фаер нас опередил, подбежал, поставил на пол ведро и пододвинул его ногой под девушку.

– За чистотой надо следить! – сказал он, – а то давно бы уже в дерьме утонули здесь.

– Это грязь на ней, что ли, такая? – спросила Маша, имея в виду её кожу.

– Нет, не грязь, – покачал головой Фаер, – это кожа у неё такая. Я её протираю мокрой тряпкой через день. В гигиенических целях, – на всякий случай добавил он, чтобы мы не подумали чего не того. Но подумать такое было сложно, потому что девушка, мягко говоря, не выглядела привлекательной… да и живой тоже.

– А сколько она уже так висит? – спросила слегка дрожащим голосом Маша, на которую увиденное произвело сильное впечатление, – разве можно долго прожить в таком положении?