– А нам можно общаться в таком духе в присутствии твоей маленькой сестрички?

– Я тебя умоляю, – отмахнулась Делия. – Ей пятнадцать лет. Если ты отстал от жизни, то сообщаю: это как раньше тридцать семь.

– Я слышала о герпесе, – сказала я, сделав каменное лицо, и получила от Декса искреннюю улыбку.

– Кстати о детях, – заметила Делия. – Маленькой сестричке пора домой.

– Я не хочу-у-у, – заныла я. – Пожалуйста, ну ребята, можно мне остаться с вами? Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!

– Я соврала. Пятнадцать – это как раньше два с половиной. Слушай, я не виделась с любимым целый месяц. А ну-ка, ангелочек, отправляйся домой. – Она указала на дверь, и Декс не стал возражать.

– Увидимся завтра, – сказал он. – Этим летом мы с тобой закорешимся не по-детски.

– Но… – протянула я.

Делия уже было распахнула дверь, но тут притормозила на минутку:

– Что «но»?

Мне хотелось сказать: «Но как насчет того письма?» Как насчет того простого факта, что ты собираешься оставить меня одну в доме, где некто с неровным почерком серийного убийцы вешает на тебя ярлык с надписью «шлюха»? Приклеивает по ночам конверты тебе дверь? Я не шлюха, и мне бы не хотелось, чтобы этот некто принял меня за нее в твое отсутствие. Я не сумею сказать сексуальному маньяку: «Простите, зайдите, пожалуйста, попозже», поскольку я уверена, что сексуальные маньяки – ребята весьма импульсивные, как шопоголики, которые в угаре хватают все, что подвернется под руку.

Но я же якобы не видела той записки, а Декс, и я могла бы побиться об заклад на конкретную сумму, и не должен был о ней узнать. Поэтому сегодня вечером мне предстояло запереть дверь на все замки, спать с телефоном на подушке и спокойно принять то, что уготовано мне судьбой.

– Но – ничего, – ответила я.

Когда мы вернулись домой к Делии, позвонила мама. Она по-прежнему звонила мне каждый вечер. В основном для того, чтобы освежить в моей памяти очередной пункт из длинного списка жалоб и претензий: сказать, что папа оторвет мне голову, когда вернется из Мексики; спросить, нашла ли я уже работу; помучить меня очередной тягомотиной с тех интернет-сайтов, где разъясняют, как важно научиться нести ответственность за собственные действия. Сеанс связи неизменно заканчивался напоминанием о двух вещах: что я не на каникулах и что, как она надеется, я не забыла об эссе для школы. Я уже была морально готова сообщить маме, что все лето буду работать над проектом по изучению содеянных шайкой Мэнсона убийств, поэтому на школьные глупости у меня не хватит времени. Интересно будет проверить, долетит ли до меня жар ее гнева из Атланты. Однако сегодня, когда Делия протянула мне трубку, голос у мамы был усталый.

– Твоя сестра дома? Ты не могла бы включить громкую связь?

Сестра ходила по дому, запихивая одежду, косметику и хранившееся в отдельном ящике сексуальное белье в большую спортивную сумку.

– Ты хочешь послушать, как Делия собирается пойти потрахаться со своим парнем?

Делия бросила пару трусов мне на голову. Боже, как неприлично.

– Анна, прошу тебя. Сейчас действительно неподходящее время для шуток.

– Да, у меня тоже.

Я протянула телефон Делии и после краткого обмена приветствиями поняла по звукам, что мама в спальне, и услышала ее тяжелый вздох. На заднем плане пыхтел очиститель воздуха, а Бёрч все повторял и повторял «дыщ, дыщ, дыщ». Наверное, копается в шкатулке с драгоценностями или сбрасывает с полок книги.