– Ну, все, спорщики! Заканчиваем и к столу! – решительно прервала спор мама Леночки.

Настала пора прощаться. Спор больше не возобновлялся, чему Алексей был только рад. У него не укладывалась в голове позиция дяди Лёвы и его сторонников. Ну как, как можно называть экономику, уже полвека занимающую первое место в мире, «ослабленной и перекошенной»? И как можно искренне считать, что невероятная масса необеспеченных долларов пойдет на пользу мировой экономике? А неустойчивость рубля – будет полезна экономике национальной. Но вот же, пример перед глазами. Можно! И еще как можно!

«С другой стороны…» – философски подумал он, – «Американец, прапрадед мой, тоже поначалу был тем еще либералом. Однако именно он во многом и сделал нашу страну такой, какая она есть. Не один, конечно же, а с соратниками… Но он-таки стал государственником и патриотом. Значит, убедить таких можно. Хоть и непросто это!»

Идти до квартиры деда было не слишком далеко, но Алексей решил взять такси. Чем быстрее он доберется до деда, тем раньше сможет снова погрузиться в записки Американца, которые его все больше захватывали.

Дед просьбе выдать следующую тетрадку с мемуарами Американца не удивился. Но попросил внука подождать в библиотеке, дескать, сейчас принесет. Дожидаясь его, молодой человек рассматривал книги, выложенные дедом на рабочий стол. Надо же, знакомые имена. Терней. Органическая химия. Двухтомник. И рядом – десять томов Фейнмановских лекций. Алексей узнал обложку. Юбилейное издание. Как раз к полувеку со дня выхода в свет…[8]

«О! Чёрт!!!» – от нахлынувшего внезапно озарения Алексей буквально поперхнулся и зашелся в сильнейшем кашле, – «Предок ведь об этом писал! В своих мемуарах!! Типа, он из параллельного мира, но из будущего! И там, в этом будущем родители ему как раз двухтомник Тернея и десятитомник к вступительным экзаменам и подарили!!»

Тут приступ кашля так скрутил его, что стало не до мыслей. Но чуть позже он рискнул продолжить свою мысль: «Так, спокойнее! Дед говорил, что сам видел, как „Американец“ мемуары писал… Так что дело, получается, не позднее сорок пятого года было…»

Он просто застонал от своего идиотизма! Недоумок!!! Все это время недоумевал, «зачем это предок такую фантастическую форму изложения выбрал?» А факты, между тем, бросались в глаза. Надо было только не отмахиваться от них. Ведь с момента смерти Американца до издания упомянутых в его записках учебников Фейнмана на русском прошло около двадцати лет!!

Тут, обеспокоенный шумом, прибежал дед.

– Деда! – прохрипел молодой Воронцов, – Так значит, всё это, что Американец писал – правда?!

Дед молчал.

– Подожди… – собрался с мыслями Алексей, – но ведь реальность у нас совсем иначе выглядит, чем он описывал! Никакого распада страны, нищеты, разгула бандитизма… Это что же, все ОН изменил? Так?! Но как это можно?! Он же один человек всего лишь. Да и не хотел он ничего менять, я же помню…

Дед, все также молча, сунул ему в руки очередную тетрадку и повел к двери. И лишь когда внук оказался за порогом, улыбнулся и сказал:

– Ты читай, Лёшка! И всё поймешь!

Санкт-Петербург, 24 октября (5 ноября) 1898 года, суббота

Аристарх Лисичянский любил гулять вдоль Мойки. Москвичам этого не понять, но каждый уважающий себя петербуржец непременно имеет вот такие, не очень знаменитые и помпезные, но любезные сердцу кусочки столицы. Место, где отдыхает душа. Так что, оказываясь на Мойке, он всегда старался немного затянуть удовольствие, и шел, никуда не торопясь. Не торопился он и сегодня, а на Синем мосту даже постоял немного, глядя в воду. Вот только сейчас ему было не до красот. Просто его сильно смущал тот, к кому он шел… Да чего там перед собой крутить-то? С просьбой он шёл. С униженной просьбой о помощи. А кто из нас любит просить? Тем более, если от того, помогут ему или нет, зависит если и не жизнь, то, как минимум дальнейшее благополучие.